— Я никогда не переставал быть тебе другом.
— А леди Жаворонок? — напомнила Лаура. Стивен пришел в замешательство. Он не знал, что Лауре известно, кто дал ей это прозвище.
— Тебя это задело?
Она пожала плечами:
— Я предпочитала другие прозвища.
— Приношу свои извинения, — сказал Стивен. — Но я остаюсь твоим другом, можешь в этом не сомневаться. Расскажи мне об этом письме.
Прошло несколько секунд, и она, к огромному его облегчению, села на стул возле столика.
Конечно, было бы лучше, если бы она обратила внимание, что они оба находились в ее будуаре в ночных сорочках. Было бы гораздо лучше, если бы на ней, на ее прекрасных волосах не было этого дурацкого ночного чепчика, но, по крайней мере, на ней был приятный розовый халатик. Траурная одежда была ей совсем не к лицу.
— Я находилась в кабинете у лорда Колдфорта, когда он просматривал почту, и мне показалось, что одно из писем его расстроило. Я захотела узнать, какое именно, и отправилась ночью к нему в кабинет.
Лаура вздернула подбородок, готовая защищаться от обвинений.
— То, что важно для имения, может быть важным и для Гарри.
— Безусловно, — согласился Стивен, поставив стул рядом с ее стулом, и опустился на него. — И к какому выводу ты пришла, прочитав письмо?
Возможность сидеть так близко от нее при мерцающем пламени свечи была для Стивена все равно, что кусок хлеба для умирающего с голоду.
— Пока ничего определенного сказать не могу. Кроме того, что Азир аль-Фарук — арабское имя.
Стивен еще раз пробежал глазами письмо.
— По звучанию арабское. Араб, прекрасно владеющий английским. Письмо было адресовано лорду Колдфорту? Здесь есть только обращение «уважаемый лорд».
— Следовало скопировать обе стороны. Но уверена, там было написано все как полагается.
— Араб, блестяще знающий правила английского этикета. Любопытно! — заметил Стивен. — Давай будем рассуждать последовательно, — продолжил он, понимая, что это будет нелегко. — Инициалы Г.Г., наверное, относятся к твоему мужу Генри Гардейну.
Она покачала головой:
— Как он может вернуться и доставить еще кому-нибудь неприятности? Вряд ли тебе известно, но в этой семье старшего сына всегда называли Генри, с разными вариациями.
— А, значит, лорда Колдфорта тоже зовут Генри?
— Нет, он второй сын, его зовут Джон. Титул перешел к нему после смерти Генри, его старшего брата. У него был один сын, тоже Генри, он погиб на море.
— Моряк?
— Нет, ученый. Он отправился в Грецию. Но в родовом древе Гардейнов можно найти несметное количество умерших Генри.
— А сколько живых?
— Всего двое детей. Мой сын и новорожденный сын Джека, Гэл.
— Инициалы Г. Г. не могут относиться к ним. Тут написано: «являясь несколько лет гостем Оскара Риса…» Это скорее относится к умершим Генри Гардейнам.
Он был вознагражден тем, что Лаура успокоилась, даже чуть улыбнулась.
— Старые долги? Старые скандалы?
— Как-то это связано с женщиной по имени Мэри Вудсайд. Могла она быть любовницей погибшего Генри Гардейна? И иметь от него ребенка?
Слишком поздно Стивен понял, что этого не следовало говорить. Стивену было известно, что Гэл Гардейн не хранил Лауре верность. Но знала ли об этом Лаура?
— Существование незаконнорожденного ребенка не могло расстроить старого лорда, — как ни в чем не бывало, сказала она. — Он считает это проявлением мужской силы. Хотелось бы знать, кто по национальности Оскар Рис.
— Скорее всего, испанец или португалец. А кто такой капитан Дайер?
— У лорда Колдфорта много знакомых среди военных, но этого имени я никогда не слышала.
— Может быть, это как-то связано с войной?
Откинувшись на стуле, Лаура покачала головой:
— Лорд вернулся из армии девять лет назад. Среди его предков никогда не было военных. Они любили комфорт старой Англии. Насколько мне известно, единственным, кто отправился в путешествие, был сын старого виконта. Он погиб на море.
— А не мог Генри направляться в Грецию на корабле, который затонул в Средиземном море вблизи арабских стран? Может, Оскар Рис — греческое имя?
Такой же увлекающейся Лаура была и в юности.
— Не думаю, — ответил Стивен осторожно. Это охладило ее пыл.
— Его возвращение явилось ударом для лорда. Он больше не был бы лордом Колдфортом. А этот Фарук предлагает избавить лорда от неприятностей. Удивительно!
Наконец Лаура вернулась с небес на землю.
— Впрочем, это маловероятно. Ведь прошло столько лет!
— А вот лорд Дариус вернулся, — возразил Стивен.
— Через год, а не через десять лет.
— Верно, — опять согласился Стивен, тщетно пытаясь сосредоточиться. — А что ты знаешь об этом Генри Гардейне?
— Очень мало. Он погиб или исчез задолго до того, как я вышла замуж за Гэла.
Звук ее голоса мешал ему думать.
— Он похоронен на семейном кладбище. Надпись на могильной плите гласит, что он умер двадцати одного года от роду. В холле висит его портрет. Выражение лица у него мечтательное.
Взгляды их встретились. В ее блестящих сапфировых глазах не было мечтательности, но не зря поэты воспевали их.
Так близко, при свечах, Стивен видел ее глаза. Он чувствовал, что теряет контроль над собой.
— На этом портрете художник запечатлел не его мечтательность, а жажду приключений, — продолжала Лаура. — Безвременная кончина поистине печальна. Мне бы хотелось, чтобы он оказался жив. Но где он мог находиться все эти годы?
— Возможно, у Оскара Риса, — предположил Стивен, пытаясь вернуться к реальности. — Но ты сама говоришь, что в этом нет смысла. Зачем он будет гостить за границей, когда в Англии его ждут наследство и титул?
— А что, если у Генри остался сын, законный наследник?
Лаура с горечью усмехнулась.
— И злой Фарук предлагает за большие деньги убить ребенка? Ты умница, Стивен, — сказала Лаура и уже серьезным тоном добавила: — Мы должны этому помешать.
Она произнесла слово «мы». Это единственное слово окрылило Стивена, вселило в него надежду.
— Даже если это лишит твоего сына наследства?
— Думаешь, я закрою глаза на гибель другого ребенка? Я не чудовище, Стивен!
— Прости. Но я знаю законы. И объясняю людям возможные последствия принимаемых
