Санча, казалось, затаила дыхание.
– Ну, вот мы и встретились, – произнесла она, запинаясь. – И я… и я вас разочаровала?
Глаза графа сразу же потемнели, и Санча быстро отвернулась, поняв, что ее вопрос прозвучал как приглашение к откровению.
– И какой ответ вы хотели бы от меня услышать? – поинтересовался он слегка охрипшим голосом. – Независимо от вашего желания на этот счет, здесь не место для подобного разговора. Пошли!
Резко поднявшись, граф, не ожидая согласия, взял Санчу за руку. Какое-то мгновение она не двигалась, но любопытство и предвкушение новых впечатлений оказались сильнее любых сомнений, и на следующей остановке она без возражения сошла на пристань. На этом месте ей еще не приходилось высаживаться, и Санча с беспокойством посмотрела вслед уплывающему судну, хорошо сознавая, что сделала первый в своей жизни рискованный шаг.
Видя отразившуюся на лице тревогу, граф спросил:
– В чем дело? Вы уже раскаиваетесь, что сошли здесь?
– Не знаю, – честно призналась Санча, крепче сжав пальцами сумочку.
– Позвольте вашу руку, – слегка улыбнувшись, сказал граф. – Обещаю не набрасываться на вас в первом же темном переулке.
Санча понимала – граф шутит, и когда он вновь взял ее за руку, все ее страхи исчезли. От твердого прикосновения его прохладных пальцев по спине пробежала дрожь, и Санче вдруг стало ясно, что нет смысла скрывать от самой себя: ей хотелось от него большего, чем простое прикосновение.
Они шли сквозь лабиринт улиц и мостов. Граф, видимо, знал город как свои пять пальцев и без труда находил дорогу, несмотря на отсутствие вывесок и дорожных указателей. Хотя Санча была без куртки, она не чувствовала холода в темных узких улочках, куда не проникал луч солнца даже в самые ясные дни. Во- первых, воздух был сравнительно теплый, и во-вторых, было жарко от волновавших ее странных ощущений. Если бы кто-нибудь сказал Санче днем, что она этим вечером будет прогуливаться с графом Малатестой по улицам Венеции, то она ни за что бы не поверила. И вот она не только шла с ним, но и делала это с явным удовольствием.
По пути граф указывал Санче на различные интересные места, на которые она иначе не обратила бы внимания, и ей подумалось: насколько все кажется интересней и загадочней с наступлением темноты. Его непринужденный разговор убаюкивал, порождая обманчивое чувство полной безопасности, но когда граф остановился у лестницы, ведущей в расположенный в подвале бар, беспокойство вновь овладело ею, и она поспешно отдернула руку.
– Ну, что еще? – спросил граф с легким раздражением.
Санча с трудом проглотила застрявший в горле комок.
– Куда вы меня ведете? – спросила она с тревогой.
Граф погладил рукой затылок, под распахнувшимся пиджаком виднелась белая шелковая рубашка.
– Вполне приличный бар, его владелец – мой приятель, – коротко информировал граф. – Здесь не бывает женщин легкого поведения или наркоманов. Обыкновенный бар… и все. – Граф холодно взглянул на Санчу. – Когда у меня появляется потребность в подобном стимулировании, я не беру с собой женщин!
Санча ужаснулась, но, как она понимала, именно этого граф и добивался. Без дальнейших слов он взял Санчу за руку и потянул по ступенькам вниз, в подвал.
Они очутились в полутемном помещении, где находились бар и ресторан. Было тепло, слегка пахло табачным дымом, но общая атмосфера была приятной. Бар освещали разноцветные лампочки, вдоль стен стояли деревянные полированные столы, между ними решетки с вьющимися растениями. В центре – небольшая площадка с деревянной мозаикой, на которой, по всей видимости, танцевали. В другом конце помещения группа из трех музыкантов исполняла легкие мелодии, которые вполне соответствовали хорошей пище и располагали к задушевной беседе.
Санча взглянула на графа Малатесту, который отпустил ее руку, но он смотрел в другом направлении. К ним приближался приземистый юркий человечек с закрученными усами. По-видимому, сам хозяин.
– Чезаре! Чезаре! – повторял он. – Чезаре!
Граф ответил на родном языке, причем говорил так быстро, что Санча с ее скудным знанием итальянского ровным счетом ничего не поняла. Судя по тому, как владелец бара-ресторана называл графа Малатесту по имени, они были большими приятелями. И Санче на какой-то момент показалось, что они не заметят, если она потихоньку уйдет; однако тут же она убедилась в ошибочности своих выводов; не успела она повернуться, чтобы немного осмотреться, как граф снова взял ее за руку.
– Джулио, – проговорил граф, – хочу представить тебя моему другу, синьорине Форрест. Она приехала из Англии.
Просиявший Джулио, понявший намек графа, тоже перешел на английский язык.
– Очень счастлив познакомиться с вами, синьорина, – воскликнул он, сжимая ее ладонь обеими руками.
– Джулио – хозяин этого заведения, – объяснил граф, – и очень уважаемый гражданин, не правда ли, Джулио?
– О, ты совершенно прав, Чезаре, – ответил, усмехнувшись, Джулио. – А теперь столик, да?
– Конечно.
Не интересуясь мнением Санчи, граф слегка подтолкнул ее, и она была вынуждена следовать за Джулио через все помещение к столику между решетчатыми ширмами, густо поросшими вьющейся зеленью. Оба сели на скамейку, и Санча постаралась отодвинуться от графа подальше. Прислуживать им взялся сам Джулио.
В качестве аперитива граф Малатеста заказал «Кампари», предварительно не спросив Санчу, нравится
