восемнадцать лет. На первых порах ей приходилось выполнять всякие поручения, которые мало чем отличались от обычных обязанностей заурядной машинистки-стенографистки на заре деловой активности издательства, однако постепенно Санча продвинулась по служебной лестнице и сделалась помощником Элен Баркли, которая вела отдел светской хроники.
Именно тогда дядя предложил Санче поработать год в Италии, выучить язык и основательно познакомиться с издательской кухней. Он же определил ее помощником к Элеоноре Фабриоли, чьи очерки регулярно появлялись на страницах журнала. Старше Санчи всего на несколько лет, Элеонора была намного опытнее, и в ее обращении с юной помощницей наряду со снисходительностью сквозило и известное пренебрежение. Санче она не особенно нравилась, но у нее можно было многому научиться, что в конце концов было важнее всего.
Элеонора снова вышла на работу на следующее утро после интервью с графом, и Санча сразу же заметила, что ее начальница сильно не в духе.
– Не могу себе представить, почему Эдуардо счел необходимым поручить вам провести эту беседу! – воскликнула она, не ожидая даже, когда Санча снимет пальто. Усугубил ситуацию еще и тот факт, что Санча опоздала на несколько минут. Уставившись на нее сильно подведенными глазами, Элеонора с недовольным видом продолжала: – Сомневаюсь, чтобы какой-нибудь другой редактор поступил бы подобным образом без веской причины. Но разумеется, вы ведь его племянница!
В устах Элеоноры последние слова прозвучали как ругательство.
Санча подошла к своему письменному столу, выдвинула ящик, достала листки с машинописным текстом, подготовленным накануне на основании стенографических заметок.
– Вот, возьмите, – сказала она Элеоноре. – Я отпечатала это вчера вечером. Если хотите сами написать очерк, я не возражаю.
С кислой миной Элеонора выхватила листки. Быстро пробежав глазами содержание, она воскликнула:
– И это все? Но здесь никаких фактов, касающихся личной жизни! О чем вы только думали? Вам хорошо известно: наши читатели любят всякие такие подробности.
– Граф вообще без особого восторга воспринял наши планы с очерком, – вздохнула Санча. – Он хотел бы рекламировать книгу, а не самого себя.
– Моя дорогая Санча, – скривила губы Элеонора, – с каких это пор журналисты пишут только о том, о чем их просят интервьюированные? Ваша задача так заинтересовать собеседника, что он, сам того не замечая, станет рассказывать вам самое сокровенное.
Санча покраснела. Представить себя способной серьезно заинтересовать графа Чезаре Альберто Вентуро ди Малатеста на какой-то более или менее длительный период было просто смешно.
Элеонора внимательно взглянула на Санчу.
– В чем дело? Почему вы так смущены? Граф не был особенно любезен?
– Чепуха, – ответила Санча отворачиваясь. – Я старалась сделать свою работу как можно лучше. Очень жаль, если вы считаете, что интервью не удалось, но тут уж я ничего не могу поделать.
– Ну, мы еще посмотрим, – отрезала Элеонора и, поднявшись, направилась по проходу между столами сотрудников и машинисток к кабинету Эдуарде Тессиле.
Провожая ее глазами, Санча подумала, что хотела бы обладать ее самоуверенностью и умением держать себя. Элеонора вовсе не была высокой, стройной и какой-то неотразимой, а наоборот – маленькой, угрюмой и довольно вспыльчивой, но она безоговорочно верила в себя, в свою работу, и в этом Санча завидовала ей.
Когда Элеонора через несколько минут вернулась, она буквально рвала и метала. Швырнув злополучные листки на стол Санчи, она крикнула:
– Вам делать! Это ваш очерк! Ваш дядя поручил его вам!
С этими словами Элеонора умчалась к себе.
Взволнованная, Санча подобрала машинописные страницы и с опаской поглядела через плечо, но Элеонора уже исчезла в своей комнате, с силой хлопнув дверью. Санча смотрела на листки, погруженная в собственные мысли.
Итак, дядя не дал себя запугать, но что ожидает ее? Как она напишет важную статью без помощи Элеоноры? Ведь Санча хорошо понимала: обратись она за советом, и та непременно жестоко раскритикует ее работу. Санча вздохнула.
Слов нет, она может показать статью дяде Эдуардо, и он, безусловно, поможет, но хочет ли она этого на самом деле? Санча вновь вздохнула. Пока Элеонора болела, в редакции было тихо и мирно, теперь опять сделалось суматошно и шумно.
С тоскливым чувством Санча подумала о Лондоне и Элен Баркли.
Будучи уже в годах, Элен относилась к ней как к дочери, приободряла и помогала, где только возможно. Она напоминала Санче ее собственную мать, умершую десять лет тому назад. Отец женился во второй раз. И хотя Санча ладила с мачехой, заменить родную мать та не могла. Именно поэтому Санча и ухватилась за возможность уехать на год в Италию. Это также позволяло отцу и его жене некоторое время побыть вместе одним. Правда, жизнь здесь была беднее событиями, но зато спокойнее.
К столу Санчи подошел Тони, обвешанный фотоаппаратами и экспонометрами.
– Привет, дорогая! – сказал он, ухмыляясь. – Опять крутишь старую шарманку.
– Боюсь, что это так и есть! – ответила Санча, поставив локти на стол и подперев подбородок ладонями. – А ты отправляешься на задание?
– Сегодня испытывают в полевых условиях новую модель автомобиля. Говорят – настоящее чудо инженерной мысли. Мне поручено фотографировать и тому подобное. Было бы здорово, если бы ты могла поехать со мной.
– Я бы охотно, – горячо откликнулась Санча, морща нос.
