что рана совершенно чистая. Маккензи морщилась и сжимала зубы, но мужественно вынесла это. Зато потом Кэл компенсировал причиненные страдания, аккуратно и бережно вымыв все остальные участки тела Маккензи. Он массажировал ее мышцы сильными руками, ласкал ее груди, рисуя на них мыльные круги, потом усадил женщину на гладкий край пруда, чтобы вымыть живот, бедра, икры, ступни и пальцы ног. Она улыбалась, видя, как вздымается грудь Кэла, понимая, что он так усиленно дышит не от усталости. Маккензи наслаждалась его ласками с закрытыми глазами и думала – неужели ей суждено испытать такое удовольствие в последний раз в жизни?
– Смой мыло, – велел Кэл.
Маккензи послушно съехала в воду.
– А теперь вымоем волосы. Кэл окунул ее в воду с головой и принялся намыливать плотную массу огненных волос. Он так изумительно массировал кожу головы, что от удовольствия у Маккензи стало пощипывать даже пальцы ног.
– Ну, что, тебе стало лучше? – спросил Кэл с лукавой улыбкой.
Маккензи открыла глаза.
– Ох, – она мечтательно улыбнулась. – Кажется, ты чего-то хочешь?
Он потянулся к Маккензи, но она увернулась.
– По-моему, тебе тоже нужно принять ванну.
Он терпеливо ждал, пока ее пальцы намыливали соком растения его шею, спину, грудь, живот и волосы. Когда она дошла до ягодиц и бедер, Кэл схватил ее за запястья.
– Мак, ты дразнишься, – сказал он слегка охрипшим голосом.
– Вовсе нет, – ответила Маккензи невинно, – дразнится тот, кто не выполняет своего обещания, – и она нежно прижалась к нему всем телом. – Ты же больна… – Уже не настолько, любовь моя… – О, боже… Маккензи!
Кэл вытащил ее из воды и уложил на поросший травой берег.
– Женщина, ты всегда так возбуждаешь меня, что я не могу сдержаться, как подобает мужчине. – Я не хочу, чтобы ты сдерживался, – сказала Маккензи, – ни одной минуты.
Она обхватила ногами его талию, и Кэл исполнил ее желание. Бурная радость охватила обоих, они вскрикивали и задыхались от восторга и наслаждения. Все произошло очень быстро: они слишком долго были в разлуке, чтобы позволить себе роскошь постепенного разжигания страсти, да и времени до расставания оставалось немного, поэтому они торопились утолить жажду, мучившую тела, и получить удовольствие от общения друг с другом.
Они лежали рядом до тех пор, пока солнце не скрылось за гребнем ущелья. День начал угасать, и тени стали превращаться в сумерки. Кэл поцеловал Макензи и поднялся, чтобы выстирать их одежду. Маккензи не стыдилась своей наготы, когда Кэл отнес ее на их лужок и завернул в легкое одеяло. После ужина из белки, орешков и жареного корня какого-то растения они спокойно улеглись и стали разговаривать. Кэл сказал, что через пару дней отвезет Маккензи обратно на ранчо, к тому времени она окончательно окрепнет для такого путешествия. – И что тогда? – она знала ответ, но надеялась на то, что найдется другой выход.
– Я отправлюсь в Мексику, – печально произнес Кэл. – Здесь мне ничего не светит, кроме виселицы или пули какого-нибудь преследователя.
Это был тот ответ, которого она ждала и боялась. Путешествие в горы начиналось, как ночной кошмар, а заканчивалось, как волшебный сон, и Маккензи совершенно не хотелось просыпаться.
– Я хочу нанять детектива, который докажет, что ты невиновен.
– Сомневаюсь, что он сможет доказать мою невиновность.
– Ты хочешь сказать, что в самом деле убил Тони?
– Нет, Мак. Мне не раз хотелось это сделать, но я не убивал.
– Тогда я не отступлюсь.
Оба замолчали, задумавшись над тем, что поставленная задача почти невыполнима.
– Хотел бы я знать, каким образом моя сумочка с амулетами очутилась в том овраге, – задумчиво сказал Кэл.
– А она была на тебе, когда ты отправлялся в город?
– Нет. Я потерял ее несколько недель назад. Просто однажды заметил, что она исчезла.
– Подумай, где ты мог потерять ее?
– Это могло случиться где угодно.
– Я уверена, что тут не обошлось без Кроссби, – твердо произнесла Маккензи. – Он фактически похвастался этим, когда бросил меня здесь. Первое, что я сделаю, когда вернусь домой, это постараюсь засадить его за решетку за то, что он оставил меня здесь умирать.
– Не очень-то надейся на то, что это у тебя получится. Кроссби дружит с законом, вернее, с теми, кто делает вид, что представляет Закон.
– Но он хотел убить меня! И это ему вполне удалось бы, если бы не ты.
– Когда-нибудь он заплатит за это, – пообещал Кэл, – но не думаю, что в этом деле поможет закон.
Помолчав немного, Маккензи сказала:
– Я бы тоже поехала с тобой в Мексику, – она вздохнула, – но Фрэнки…
– Фрэнки нечего делать там, куда я поеду, так же, как и тебе.
