обидеть Фрэнки. Хотя, одному богу было известно, правильно ли она поступает.
Люди собрались перед конюшней, но садиться на коней, кажется, не торопились. На некоторых лошадях не было упряжи, и они были привязаны к забору. При появлении Маккензи возбужденные голоса мужчин смолкли. Никто не хотел встречаться с хозяйкой взглядом. Даже Булл, самый дружелюбный из всех, тупо смотрел на пыльную дорогу.
– Доброе утро, мисс Батлер, – от группы отделился Сэм Кроуфорд; он дотронулся до края помятой шляпы и шагнул к Маккензи.
– Мистер Кроуфорд, – начала она, взглянув на угрюмых работников, – что-нибудь случилось?
– Это из-за проклятых индейцев, мисс Батлер.
Маккензи ощутила боль в желудке – она предполагала, что ее неуправляемые ковбои воспользуются любым поводом, чтобы «сделать ноги».
– Мистер Кроуфорд, эти индейцы приехали из резервации, они умеют обращаться с лошадьми и скотом.
«Чего нельзя сказать о многих из вас», – подумала Маккензи и продолжила:
– У них есть разрешение агента работать здесь. А поскольку у нас не хватает рабочих рук, они временно будут помогать на ранчо.
Обычная гримаса Сэма стала еще ужаснее.
– Не волнуйтесь так, мистер Кроуфорд, – добавила Маккензи, – они покорные и миролюбивые.
Сэм сплюнул.
– Скажу Вам вот что, мисс Батлер, покорные и миролюбивые – все это ерунда. Они апачи – и этим все сказано. Ни один из этих людей, – он показал рукой на ковбоев, – не станет работать рядом с грязными апачами.
Сказать «грязные апачи» мог кто угодно, но только не ковбои «Лейзи Би»! Это было равносильно тому, что закопченный котелок возмущался неопрятным видом сверкающего чайника.
– Мистер Кроуфорд!
– Никаких «но» и «если», мисс Батлер.
Остальные работники согласно закивали. Семь пасмурных лиц угрожали бунтом, но Маккензи знала, что поджилки этих людей трясутся от страха. Они могли сколько угодно разглагольствовать о том, что работа рядом с «грязными апачами» ниже их достоинства, а на самом деле испытывали безумный ужас перед индейцами.
– Мы не станем ничего делать до тех пор, пока эти краснокожие не уйдут отсюда, – добавил Джордж Келлер.
Но тут позади Маккензи послышались мягкие шаги – решительное выражение лиц ковбоев сразу куда- то исчезло.
– Это кто здесь не собирается выходить на работу? – от резкого голоса Кэла Маккензи вздрогнула.
– Мы все, – заявил Келлер, остальные молча потупились.
Кэл проигнорировал слова Келлера. Он подошел к Маккензи и приветственно кивнул ей.
– Вы хотите, мисс Батлер, чтобы изгороди проверили сегодня?
– Я хочу, чтобы несколько человек проехали по Сан-Педро и посмотрели, сколько там наших коров. Остальные могут работать с лошадьми. Ваши… э… новые работники могут заняться тем, что Вы сочтете нужным.
Среди ковбоев послышался недовольный ропот.
– Да, мэм, – Кэл улыбнулся, будто все это доставляло ему удовольствие. – Седлайте лошадей!
Никто не двинулся с места.
– Тот, кто не сядет на коня, может собирать свои шмотки и мотать отсюда.
Кэл глянул на Келлера.
– Мистер Келлер, Вы хотите опять зарабатывать свой хлеб с помощью оружия? У Вас замедленная реакция. Когда Вы набросились на меня несколько дней назад, я успел схватить Вас за руку, не позволив сделать ни единого выстрела.
Келлер опустил голову.
– Мистер Кроуфорд, – Кэл повернулся к Сэму, – как ковбой Вы гроша ломаного не стоите. Вас не приняли бы на работу ни на одно ранчо в Аризоне. А Вы, мистер Фергюсон, съедаете вдвое больше, чем зарабатываете.
Булл смущенно засмеялся, кивнул и повернулся, чтобы поправить седло на лошади.
– Гид Смолл!
Молодой блондин резко вскинул голову. У него было выражение лица, как у обидевшегося мальчика, которого заставляют делать уроки.
– Я думал, что ты копишь деньги на тот новый винчестер из оружейной лавки Гаса Бигли.
– Черт! – Гид выругался громким шепотом. Маккензи почувствовала, что сопротивление сломлено.
Люди неохотно повернулись к своим лошадям.
– Нам повезло бы гораздо больше, если бы под белой кожей нашего управляющего не текла кровь
