быстро подошел к ней, щедро вливая в неё свою энергию. Между приступами боли Дина заметила, что Лорджин очень бледен. Темные круги залегли под его аметистовыми глазами, а золотистая кожа приобрела пепельно-серый оттенок. Она вдруг осознала, что он отдал бы ей последний вздох своей жизненной силы, если бы почувствовал, что… И в этот момент, сердце Дины сжалось от всепоглощающей любви к нему.
— Лорджин, хватит. Достаточно, — выдохнула она, начиная беспокоиться уже за него.
— Ты уверена? — он бросил на неё нерешительный взгляд.
— Да, да… я уверена, — Дина постаралась проглотить стон из-за ужасного болезненного напряжения, охватившего все её тело.
Неожиданно отовсюду ей послышался хрустальный перезвон колокольчиков. «Какая прекрасная мелодия», — пронеслось у неё в голове.
— Ребёнок, он выходит, Адианн.
Их дитя выскользнуло из её чрева в его заботливые руки. Лорджин молчал, казалось, целую вечность. Когда он посмотрел на неё, по его щекам катились счастливые слёзы.
— У нас дочь, Адианн. У нас самая прекрасная маленькая девочка!
— Девочка?! — лицо Дины осветилось счастьем.
Твердым голосом, стараясь справиться со своими эмоциями, Лорджин начал произносить слова, которые по традиции Авиара из века в век говорили все отцы при рождении своих детей.
— Отдаю свою силу и власть, и ты возвратишь мне вдвойне. Судьбы драгоценный дар — поколениям, — затем он взял Сиркс, который принадлежал его семье уже 16 поколений, и обрезал пуповину. — Отрезан обратно путь, и начало другого. Даст продолжение роду Лоддарес.
Лорджин благоговейно передал Дине их ребёнка. Она посмотрела на дитя, и её глаза повлажнели от слёз.
— Лорджин, посмотри, что мы натворили. Это же чудо!
Тронутый её словами, он поцеловал Дину в лоб, и она почувствовала на своих губах его слезы. Янифф, как всегда оказался прав. Это самый чудесный момент в их жизни. И она рада, что смогла разделить его с Лорджином. Оказывается, традиции Авиара не так уж плохи. Отцы, просто обязаны обучать этому своих сыновей!
— Что случилась? — спросил Лорджин, заметив, что Дина задумалась.
— Я думала о ваших традициях и вдруг поняла, что Тирдар не мог не любить Трэда. Как такое может быть после всего, что родители переживают в этот момент?
Лорджин отвел взгляд.
— Тирдар не делал этого Адианн. Понимаешь, он знал, что Мерелин должна умереть с рождением их сына. Это было ужасно. Ведь еще никогда не было такого, чтобы отец не принял свое дитя и не поделился с ним своей силой. Это Крю привёл Трэда в этот мир.
— И он видел, как умирает его сестра?
— Да.
Дина пристально посмотрела на свою драгоценную малышку. Редкие рыжевато-красные завитки обрамляли головку ребенка. Аметистовые глазенки смотрели прямо ей в душу. Как можно не любить свое дитя? Дина вспомнила чудесную, хрустальную мелодию, когда её дочь появилась на свет. Она с любовью погладила маленькую, бархатистую щечку.
— Мелоди, — прошептала Дина.
На Авиаре, по традиции, первенцам давали имя отцы, но Лорджин согласившись с Диной, прошептал, что это самое прекрасное имя для их малышки, которая была зачата в гармонии и большой любви.
* * *
Лайлек неожиданно проснулась среди ночи. До рассвета еще далеко, поэтому в комнате было темно, и лишь неяркий лунный свет лился в открытое окно. Николай всегда оставлял его открытым. Он считал, что ночь должна проникать в комнату, когда они спят. Николай быстро просыпался с первыми лучами солнца, но так же быстро мог и заснуть. Несколько раз Лайлек будили на рассвете его страстные ласки. Она сделала открытие, что Николаю совершенно все равно, когда заниматься любовью — на рассвете или на закате, он вел себя, совсем как кот…
Лайлек сразу же выбросила из головы эту мысль. То, что Николай оборотень она еще была не готова принять. Она все еще пыталась себя убедить, что она это себе напридумывала, и его превращение есть не что иное, как ловкий трюк. Лайлек никогда не верила в волшебство, даже, когда была маленькой. Ей не нравились глупые сказки. Так что, скорее всего, это ей привиделось, и её муж просто обладает даром гипноза. Это объяснение казалось ей самым разумным. Но она никак не могла придумать объяснения тому, что он может общаться с ней мысленно.
Прошлой ночью, Лайлек решилась спросить Николая про это. Он ответил, что это его природный талант, которым обладают все люди на его родине, и она должна перестать бояться. Возможно это и правда, и кто-то из его народа обладает такими способностями. Только вот странно, что никто об этом не знает. Хотя, она как-то слышала про цыган, которые умели заглядывать в будущее. Видимо, его род в России, обладает способностью мысленно общаться. Но почему тогда его брат не обладает таким талантом? Хотя… Трэд как-то сказал, что у них были разные отцы. Это конечно все объясняет! Однако, было в Николае что-то странное. Что-то неземное, необыкновенное. Он был, даже необычнее чем его брат Трэд, которого она считала совершенно необыкновенным человеком.
Их нельзя было назвать просто иностранцами. Вот этому феномену она точно не могла найти логического объяснения. Лайлек почувствовала нарастающий страх. Кто же на самом деле Николай. Что он за существо? Девушка сглотнула комок в горле. Она же поклялась себе, что больше не станет рассуждать на эту тему. И не станет больше! Этому нет места в их жизни! Не было и не будет! Ей показалось, что все улеглось в их жизни и наладилось. Так зачем она загадывает неприятности? Пока она не свыкнется с его… странностью, они не будут говорить об этом открыто. Но, если откинуть все неприятные мысли, то Николай просто идеален!
Она должна признаться себе, что он её удивил. После первой брачной ночи, он доказал, что может быть терпеливым, нежным и добрым с ней. Если не считать того раза в гардеробной. Лайлек тогда почувствовала, что он едва сдержался ради неё, его гнев чуть не затмил страсть. Николай постоянно так сладко дразнит её ласками… Всегда печется о её благополучии. Как бы ей ни хотелось, но нужно признать, что Николай оказался замечательным мужем. Боже, она совсем запуталась… Как её все бесит! Её злило, что даже в этом он одержал над ней вверх. Лайлек посмотрела на лежащий рядом источник её несчастий. Но стоило ей только на него взглянуть, как вся злость куда-то улетучилась. Как она может на него злиться? Ведь он так прекрасен, когда спит!
Николай лежал рядышком. Уткнувшись ей в шею. Его рука по-хозяйски покоилась у неё на талии, его ноги переплелись с её ногами. Во сне он выглядел невинным, как ангел, — его длинные густые ресницы отбрасывали тени на золотистой коже. Лайлек качнула головой, стряхивая оцепенение. Он так странно всегда спал, как будто обертывал её своим телом. Лайлек вздохнула. Немного передвинувшись, она повернула голову к окну, лениво задаваясь вопросом, если она уже не хочет спать, встать ей или еще нет!? Девушка почувствовала, как Николай лизнул её за ушком. Лайлек улыбнулась. Ну, да, ей с ним очень уютно. Не думая, она в ответ прижалась губами к его гладкому лбу… Из его горла вырвался тихий довольный звук, и прижавшись к ней сильнее, он втиснул ногу меж её бедер. Николай продолжал сладко спать, мурлыча ей на ушко. И теперь уже, совершенно осознано Лайлек прижалась к своему прекрасному мужу.
* * **
Что-то опять беспокоило Риджара, но что именно он не понимал. Странное ощущение беспокойства опять вернулось к нему. Оно так его мучило, что раздражение начало понемногу перерастать в злость. Когда они с Лайлек стали парой, он практически забыл об этом чувстве и надеялся, что оно больше не вернется. Но он ошибся. Хотя это беспокойство претерпело изменение. Оно стало каким-то другим и что-то ему напоминало. Но что именно он не мог вспомнить. Вот это его и злило. Когда он оставался наедине со своей спутницей, беспокойство проходило или, возможно, он так увлекался Лайлек, что забывал обо всем на свете. Но постоянные занятия любовью не решат проблемы. К тому же он понимал, что Лайлек не вынесет таких нагрузок, и будет совершено не в его стиле измотать её до полусмерти только из-за того, что
