– Не тигр, - возразил третий. - Руки-то, гляди, не перекушены! Вырваны! И ноги тоже! И голова! От звериных клыков другие отметины!
– Зато есть след когтей, - воин, державший мешок, кивнул на останки кхитайца. Тут Альбан разглядел, что халат Минь Сао был распорот на полосы, словно провели по нему огромной когтистой лапой. Грудь и бок тоже были расцарапаны, с такой силой и так глубоко, что обломки ребер торчали наружу; любой из этих ран хватило бы, чтоб отправить человека на Серые Равнины.
Гвардейцы озирались вокруг, тяжело дыша и сжимая рукояти мечей, поглядывая то на своего начальника, застывшего посреди ковра, то на синий шнур и жаровню, то на бренные останки кхитайца, разбросанные по комнате. Наконец кто-то из них пробормотал:
– Мерзкое и гнусное дело! Дело не для воинов, а для жрецов пресветлого Митры! Не иначе, как тут повеселился сам Нергал!
Альбан очнулся и переступил с ноги на ногу.
– Вот что, парни, - произнес он. - Ты, Сайкар, вместе с Триатом, стереги дверь; остальные пусть встанут к окнам. Мечи наголо, никого не пускать, глядеть в оба!
– А ты куда, десятник? - спросил Сайкар.
– Я - за королем! Пусть сам понюхает, поглядит и решит, для воинов это дело или для жрецов…
В последний раз оглядев покои кхитайца, Альбан выскочил в коридор.
Глава 8. Жрец Асуры
Перед тем, как войти в оружейную и сесть в кресло, Конан оглядел свои сапоги и полы туники; не хотелось пачкать в своем любимом покое кровью. Особенно кровью колдуна!
Теперь он не сомневался, что покойный Минь Сао принадлежал к Алому Кольцу и прибыл в Аквилонию не только лишь затем, чтобы донести слова приязни от кхитайского владыки его далекому западному соседу. Послы, даже самые ученые, не жгут таинственных трав в центре магического круга, не читают заклятий из непонятных книг и, как правило, умирают в собственной постели. В дальних странствиях приходится им, конечно, иметь дело с разбойниками, пиратами и диким зверьем, но любой большой город вроде Тарантии обеспечивает им покой и безопасность. Разумеется, если посол - нормальный человек и не ищет беды на свою голову.
Кхитайца, судя по всему, нельзя было считать нормальным, а это значило, что вокруг похищенного талисмана плетутся не простые интриги, а волшебные сети. Сможет ли Сирам разобраться с ними? Под силу ли ему такое? Ведь он не маг, не колдун… А с чародеем дело должен иметь чародей… Во всяком случае, теперь помощь чародея будет не лишней…
В дверь осторожно постучали, затем на пороге тенью возник Паллантид; сапоги и плащ его были покрыты пылью. Неслышными шагами он приблизился к королю и замер, ожидая приказа говорить.
Конан, вытянув ноги, сидел у окна, уставившись в одну точку. Синие глаза его за последние дни словно бы потускнели; две глубокие морщины прорезали лоб, а давние шрамы на смуглом лице налились кровью и выделялись теперь особенно четко. Тревожен владыка, с тоской подумал Паллантид, видя, что король не смотрит на него. Прежде, бывало, лишь появишься на пороге, как уже слышно рычанье: 'Ну, Паллантид? Что скажешь, старый пес?' А сейчас…
– Ну, Паллантид? Что скажешь, старый пес? - не оборачиваясь и не отрывая глаз от окна, произнес Конан.
Капитан Черных Драконов вздрогнул, затем, сделав шаг в сторону, внимательно всмотрелся в своего повелителя. Да, и глаза потускнели, и морщины прорезали лоб, но твердые губы упрямо сжаты, брови грозно сдвинуты, и плечи такие же мощные и крепкие, как прежде… Паллантид облегченно вздохнул и ухмыльнулся.
– Я отвез Каборру к шемиту. Голым! Ну и зрелище, мой государь!
– Где ты его изловил?
– У третьей заставы, на Южном тракте. Теперь нет сомнений, что он собирался сбежать в Кордаву.
– А бежал почему?
– Решил отвезти туда камень - большой рубин, точь в точь как Сердце Аримана. Подделка, я думаю. Зингарец, само собой, поумней койфита, но и ему не забраться в сокровищницу. Однако хотелось бы я знать, где он раздобыл такой прекрасный самоцвет!
– Сирам проведает, - сказал король. - Ты передал ему камень?
– Да. Вместе с голым зингарцем.
– Вместе с зингарцем… - задумчиво повторил Конан. - А вот Минь Сао шемит сегодня не дождется! Ты уже знаешь?..
– Альбан рассказал. Прежде, чем зайти к тебе, государь, я осмотрел покои кхитайца. Ну и смрад! Хуже, чем в клетке с шакалами!
Они замолчали, переглянулись, потом Конан буркнул:
– Странное дело, клянусь Кромом!
– Странное, - подтвердил Паллантид.
– Колдовское, а?
– Колдовское!
– Разберется ли с ним шемит?
Капитан Черных Драконов пожал плечами.
– Не знаю, владыка. Но времени этот Сирам не теряет; его люди уже копаются в дворцовом саду, под окнами послов, ищут что-то под розовыми кустами. Садовник с помощниками чуть не полез с ними в драку, да стражи остановили.
– Пусть ищут! Проследи, чтоб им не мешали, и отправь к Сираму гонца - надо передать, что кхитаец у него не появится. Ни сегодня, ни завтра, никогда! А вскоре я сам к нему приеду. Утром!
– Можно успеть и нынешним вечером, - заметил Паллантид.
– Вечером я буду занят. Иди!
Когда начальник стражи покинул оружейную, Конан поднялся, ударил в бронзовый доспех и велел мгновенно появившемуся Дамиуну принести шерстяной плащ, простую тунику и полотняные штаны. Затем старый слуга помог ему переодеться, застегнуть пояс с кинжалом, мечом и кошельком, расправить плащ на могучих плечах. Отпустив его, Конан вышел в коридор и направился к покоям королевы.
Зенобия сидела перед большим офирским зеркалом; две хорошенькие служанки вертелись вокруг, расчесывая ее прекрасные шелковистые локоны. Король шевельнул бровью, и обе девушки исчезли, как листья, подхваченные порывом ветерка. Он склонился над супругой, вдохнул аромат ее волос и кожи, коснулся виска губами.
– Ты странно одет, мой повелитель, - рука Зенобии легла на грубую ткань плаща.
– Пойду в город. Нужно кое с кем потолковать. Но ты меня жди! Этой ночью я буду в твоей постели.
– Как всегда?
– Как всегда.
Они улыбнулись друг другу, словно два заговорщика, и на душе у Конана стало легче. Воистину женщины созданы Митрой на радость и утешение мужчинам!
– Куда ты идешь? - спросила королева.
– Я выполнил первый твой совет - нашел человека, хитроумного и сноровистого, который взялся разыскать талисман. Теперь выполню второй.
– Ты говорил об этом искуснике-шемите, я помню… Но кажется, мой владыка, других советов я тебе не давала. Только найти умельца, подобного этому Сираму.
– Кром! Женщина, ты забываешь собственные слова! - Он с притворной строгостью потрепал ее по точеному алебастровому плечу. - А Хадрат? Мы ведь еще толковали о Хадрате!
– Это была твоя мысль, и я лишь сказала, что считаю ее разумной. Но что случилось? Почему ты не отправился в храм Асуры вчера или позавчера?
– Я думал, что дело обойдется без чар и колдовства. Но…
– Но? - повторила Зенобия.
– Погиб один из чужеземцев - Минь Сао, посланник. И умер он непростой смертью, моя красавица! Не
