Века веков продлится этот плен. Припомните, как вы в тюрьму попали, Искатели великих перемен». И мы, как раздробленные скрижали, Свой смысл утратив, бледные, в пыли, Пред ним скорбим, и нет конца печали. Он снова речь ведет,— как бы вдали, Хотя пред нами взор его блестящий, В котором все созвездья свет зажгли. Он говорит: «Вы помните, все чаще Вам скучно становилось между вод, И смутно от дороги предстоящей. Но раз попали вы в водоворот, Вам нужно было все вперед стремиться, И так свершать круги из года в год. О, мука в беспредельности кружиться, Кончать, чтоб вновь к началу приходить, Желать, и никогда не насытиться! Все ж в самой жажде вам была хоть нить, Был хоть намек на сладость обладанья, Любовь была в желании любить. Но в повтореньи гаснут все мечтанья, И как ни жди, но, если тщетно ждешь, Есть роковой предел для ожиданья. Искать светил, и видеть только ложь, Носить в душе роскошный мир созвучий, И знать, что в яви к ним не подойдешь. У вас в душе свинцом нависли тучи, И стал ваш лозунг — Больше Никогда, И даль закрылась пеною летучей». «Куда ни глянешь—зыбкая вода, Куда ни ступишь—скрытое теченье, Вот почему вы мертвы навсегда». И вспомнив наши прежние мученья, Мы ждем, чтоб наш казнитель и судья Дал внешнее для них обозначенье. Он говорит: «В пустынях бытия Вы были—ум до времени усталый, Не до конца лукавая змея. И демоны вас бросили на скалы, И ввергли вас в высокую тюрьму, Где только кровь как мак блистает алый,—
