После нескольких ломовых ударов плита с охранными знаками, дрогнула и отделилась от стены. Четверо дюжих матросов уперлись в ее край. Пыхтя, душевно поругиваясь, сдвинули с места, освобождая проход для Давпера и магистра. Из глубины могильника потянуло холодом и несвежим воздухом.
Даже незнакомому с хитростями жизни в либийской пустыне было ясно – надвигается буря. Начавшаяся где-то на западе, она шла следом за кораблем Берната, не настигая его, но и не отставая ни на лигу. Ветер за кормой поднимал вертящиеся столбы песка, бросал их в небо, и небо окрашивалось то серо-желтым, то ржавым с чернотой цветом. А там дальше в стороне покинутого, теперь далекого Кара-Маат сгущалось нечто темное, рычащее как небесный зверь. Там что-то металось и вертелось, вспарывало лютыми вспышками густую мглу.
«Песнь Раи» летела невысоко, ровно настолько, чтобы не доставали ее языки рыжей пыли, трепетавшие над вершинами дюн. Внизу между полей песка чаще стали появляться скалы и каменистая земля. Кое-где торчали кактусы, полумертвые от зноя и безводья кусты.
Намфрет был уже близко. Это чувствовала Верда, часто покидавшая тень навеса и подбегавшая к ростру. Это понимали Голаф и Астра, потерявшие покой с полудня, едва под днищем корабля проползли серые пятна свободной от песка земли. Бернат же, не скрывая тревоги, оглядывался назад на летящую с запада бурю, и хмурился, сердито шепча молитвы на архаэсском, будто боги пещер и снежных гор могли чем-то помочь в обожженной солнцем Либии. Когда же слева показался изгиб дороги, ведущей к медным копям, а на горизонте возникли острые верхушки могильников, эклектик сказал:
– Послушай, Светлейшая! Послушай внимательно старого бородатого дурака… Снова я буду тебя отговаривать от неверного поступка. Не надо бы нам садиться в Намфрете. Видишь, что творится? Страшный ветер наступает нам на хвост. Убежден я с макушки до задницы: очень нехороший ветер. Будто все шетово войско за нами несется. И если мы остановимся у этого городишки, ветер так потреплет нашу посудину, что не знаю, сможем ли мы ее потом поднять в небо.
– И еще песком присыплет по самый… В общем, уши, – добавил Леос. – Сдалось тебе венец божественный в святилище ихнее нести. Ведь таким добром можно хитрее распорядиться. Ты у госпожи Верды спроси.
– Прошу, не надо, Светлейшая! – громче заголосил Холиг, надеясь вразумить упрямую мэги. – Лучше, если так не обходим тебе почтенный храм, мы позже сюда вернемся, когда пройдет буря.
– Нет, – настояла Астра. – Мы сядем у края Города Усопших. Пирамиды укроют корабль от ветра. А я схожу в храм очень быстро. Мне незачем там задерживаться.
– И даже за пирамидами опасно. Но, вижу ты в этот раз упряма до конца. Как пожелаешь, девчонка- госпожа. Мое дело предупредить, а твое хорошенько подумать. Если сходишь быстро, то мы еще сможем взлететь и подняться повыше, – мастер оглянулся на клубящиеся на западе столбы песка. – Думаю, на дорогу к святилищу и любезности со жрецами у тебя меньше часа.
– Я успею, мастер-коротыш. Давай, держи чуть правее, – попросила дочь Варольда, схватившись за канат и наклонившись над бортом. – Еще правее, – она старалась направить судно к ряду небольших пирамид. Туда подступала аллея, мощенная желтым песчаником.
За гранью могильника ветер резко ослаб, и Бернат пустил в работу крылья корабля, снижая скорость и выравнивая полет. Одолев еще с четверть лиги и завернув за могучее тело следующей пирамиды, «Песнь Раи» проползла по кронам финиковых пальм. Каррид и Леос по команде эклектика бросили якоря – чувствительный рывок развернул судно к статуе Горона. Тогда Бернат плавно убрал подъемную силу ртутной машины, и корабль лег днищем на хрустящий песок.
– Леос, не возитесь там, бросайте лестницу! – попросила мэги Пэй. – У нас мало времени! – взяв со стола Корону Иссеи, завернутую в льняной отрез, она подошла к фальшборту.
– Я с тобой! – вызвалась госпожа Глейс. – Сама понимаешь – не по силам мне пропустить такое событие!
– И я, Светлейшая. Как же ты без меня? – следом за Вердой и Голафом, Каррид Рэбб перемахнул через борт.
Они обошли постамент стража пирамиды и направились к аллее, которая за аркой выходила из Города Усопших, тянулась в сторону храмов Тода и Иссеи.
– Как здесь красиво! Величественно! – восхищалась мэги Верда, пораженная видом стеатитовых изваяний богов, раскрашенных свежими красками, и обелисками, торжественно обрамлявшими широкую аллею.
– Величественно, но больше гадко, – заметил Каррид Рэбб: для анрасца либийские боги, за ними вся история южной страны представлялась чуждой и непонятной.
– Идем скорее, Верда. У нас меньше часа, – напомнила Астра госпоже Глейс – та останавливалась через каждый десяток шагов и, прикрывая флером лицо от пыли, с благоговением разглядывала исполинские постройки мертвого города.
Голаф шел впереди, с волчьей осторожностью поглядывая по сторонам. Следы сапог на песке, еще не стертые усиливавшимся ветром, озаботили его еще у начала аллеи – ведь обувь с острыми носками вряд ли могла принадлежать жителям Намфрета, тем более жрецам ближних храмов. А когда за недостроенной гробницей франкиец увидел еще несколько цепочек похожих следов, он утвердился: не позже получаса назад здесь побывали северяне. Вероятней всего пираты Давпера Хивса.
– Госпожа Пэй, госпожа Верда, – негромким и требующим внимания голосом сказал он. – Очень прошу: сейчас вы сделаете вид, будто вас что-то заинтересовало у развалин слева позади. Повернетесь и без спешки пойдете туда, – продолжил он, и тут же его тренированный слух в шуме ветра и шорохе песка уловил другой очень знакомы звук – скрип арбалетной пружины. – Сюда! – Голаф схватил Астру за руку и потянул к стенам недостроенной гробницы.
– Господин Брис! – вскрикнула Верда, но следующие слова задержались у мэги в груди вместе с комом сухого воздуха – она увидела полтора десятка дюжих вояк в разноцветных банданах, выбежавших из-за угла пирамиды.
– Епть-коверть! – вымолвил Каррид Рэбб, клацнул зубами и извлек из ножен два либийских клинка, до сих пор не испробованных в бою.
– Эй, спокойно Голаф, – Астра рывком освободила руку из жилистой ладони рейнджера. – Какого ты в меня вцепился?! Мы разберемся с ними! – увидев Давпера, ставшего справа от отряда головорезов, дочь Варольда даже просияла. Магическое тепло волной прошло по ее телу, и кончики пальцев зажглись красноватым свечением.
– Мэги Пэй, дорогая моя, не волнуйтесь так! А то, смотрю, вспыхните шетовым пламенем! Сгорите, бедненькая, и от вас мне ничего не останется! – крикнул гилен Пери – ветер донес его насмешку до Астры вместе с горстью колючего песка. – Сверток у вас… Там же Корона? Идите с ним сюда. А остальные пусть остаются на месте.
– Ты точно дурак, Давпер! Офренеть, какой гусь самонадеянный! Сгорит команда твоих каракатиц, а тебя я оставлю для справедливого суда! – мэги Пэй, подняла руку, но что-то задержало ее отпустить заклятие.
– Маленькая гадюка… Делай, что говорит гилен, – услышала Астра голос сзади. Повернулась и увидела Канахора Хаерима и шестерых арбалетчиков, появившихся с другой стороны аллеи.
– Мы пытаемся сохранить жизнь тебе и, может быть, госпоже Глейс, – продолжил он, приподняв посох с черным загнутым зубом неведомого зверя и пучком длинных перьев.
Астра тут же почувствовала себя слабой, безвольной. Будто холодные пальцы схватили ее сердце, сдавили до острой боли и потянули из груди.
– …саед-протекто-маи-спелл… – прошептала она, задыхаясь, стараясь защититься от щупалец чужой магии. Заклятие не помогло. Собрав скользкие частицы воли и эфира воедино, она отбросила сверток с Короной под ноги франкийцу, прохрипела: – Голаф, держи это! – и попыталась сделать перед рейнджером огненный щит.
– Нечистая, кровавая душа твоя, Хаерим! – беззвучно прошептала Верда, понимая, что в схватке даже с раненым магистром у них нет надежды выжить. – Боги, помогите мне! Хега, дай каплю сил твоих! – мэги Глейс соединила ладони, призывая «острие льда». Она не успела произнести заклятие – удар магии Канахора оторвал ее от земли, словно порыв ветра сухой лист, и бросил к основанию обелиска.
Следующий удар еще большей силы сбил с ног франкийца. Корона, так и не попавшая Голафу в руки,
