— Давай убежим прямо сейчас.
— Куда? Собор разрушится весь и сразу. Двери заминированы. В хорах — Лири, а у ворот ризницы — Галлахер.
На мгновение Бакстер задумался.
— Галлахер обязан тебе…
— Я не могу рассчитывать на милосердие кого-либо из них. В любом случае, мы не сумеем добежать даже до лестницы — у меня нет никакого желания получить пулю от подлеца вроде Лири или Меган. Я остаюсь здесь.
— Но тогда тебя взорвет Джон Хики.
Морин закрыла лицо руками, но вдруг снова взглянула на Бакстера.
— За алтарным помостом, между нами и церковными хорами, расположен алтарь часовни Богоматери. Окна там находятся на высоте примерно пятнадцати футов над полом. Если взобраться на алтарь, то один из нас может подсадить другого. Конечно, у нас может и не выйти, но все же…
— Но все же мы направимся туда немедленно.
Морин кивнула и поползла под скамейками.
Пятый штурмовой взвод остановился на верхних ступеньках лестниц позади высокого алтаря. Командир обошел алтарь с южной стороны и нагнулся, чтобы взглянуть на бронзовую плиту на полу. Потом он посмотрел направо, заглянул под скамьи, но из-за слабого освещения ничего не увидел. Тогда он поднял винтовку и тихо позвал:
— Бакстер! Мелон!
Они уже собирались спрыгнуть с алтарного возвышения, но окрик задержал их. Отозвался Бакстер:
— Да!
— Лестницы безопасны. Кардинал уже за пределами собора. Где отец Мёрфи?
Морин подползла поближе.
— Думаю, где-то в башне. — Она помолчала, затем спросила: — А как Галлахер? Ну, тот мужчина…
Но офицер перебил ее:
— Мины под нами до сих пор не найдены. Вам нужно выбираться отсюда.
— Который час? — спросил Бакстер. Офицер посмотрел на свои электронные часы:
— Пять сорок шесть и двадцать секунд.
Морин взглянула на циферблат своих часов. Они отставали на десять минут.
— Черт возьми! — Она подвела часы и снова обратилась к командиру взвода: — Кто-то должен убрать снайперов на церковных хорах, прежде чем мы двинемся отсюда.
Офицер осмотрелся, поднял глаза на хоры, освещенные тусклыми свечами и факелами, и попытался хоть что-нибудь разглядеть за завесой темноты.
— Они слишком далеко от нас, чтобы их пули смогли попасть в вас, а наши в них.
Бакстер закричал, и в его голосе слышалась ярость:
— Если бы это было так, нас бы уже давно тут не было! Этот человек — первоклассный стрелок.
Офицер опять заладил свое:
— Мы сидим на минах и чем дольше будем тянуть, тем больше у нас шансов взлететь на воздух.
В разговор вмешалась Морин:
— Послушайте, мины устанавливали двое, они находились в подполе чуть меньше двадцати минут. И несли туда два атташе-кейса.
— О'кей, принимаю вашу информацию к сведению, — кивнул офицер. — Но вы должны понимать, леди, что саперы могут взорвать эти мины совершенно случайно. Так что вам придется еще немного подождать.
— Мы подождем, — отозвалась Морин.
— Но мы ждать не можем. — Офицер посмотрел на трифорий, который находился как раз над первым взводом, но ничего подозрительного там не заметил. Тогда он позвонил Беллини: — Капитан, Мелон и Бакстер под скамьями прямо под вами — они живы. — Он передал информацию относительно мин, затем добавил: — Заложники не могут добежать до ризницы.
На линии раздался недовольный голос Беллини:
— Это не их вина… Через тридцать секунд начинайте стрелять по хорам. Скажите, чтобы в это время они бежали.
— Вас понял. — Офицер положил трубку и передал указания капитана Морин и Бакстеру.
— Мы еще увидимся, будьте осторожны… — проговорила Морин.
Командир повернулся и крикнул своим бойцам на противоположной лестнице:
— Массированный огонь по хорам!
Его солдаты быстро подбежали и с колен открыли шквальный огонь через все пространство собора. Остальных бойцов взвода командир обвел вокруг алтаря, и они тоже открыли стрельбу, так как с обоих трифориев начали огрызаться. Град пуль, направленных со всех сторон, обрушился на каменную балюстраду хоров. Командир взвода крикнул Морин и Бакстеру:
— Бегите!
Внезапно с церковных хоров начали стрелять из двух винтовок сразу, да так быстро и с такой точностью, что тут же два бойца из взвода по обе стороны алтаря закорчились на холодном полу. Обе группы резко отпрянули к лестницам, унося раненых, за которыми по белому мраморному полу тянулись кровавые следы.
Командир громко выругался и огляделся вокруг.
— Стойте там! — Он бросил быстрый взгляд на хоры и заметил еще одну вспышку. Мраморная плита перед ним раскрошилась, кусок мрамора отлетел прямо ему в лицо. Он закричал, кто-то схватил его за щиколотки и сдернул вниз, на ступеньки.
Из ризницы выскочили санитары и начали уносить раненых. Связист взял трубку полевого телефона и дрожащим голосом доложил Беллини:
— Заложники не могут двинуться. С этого алтаря стрельба по галерее толку не дает. Ничем помочь им не можем.
Четвертый штурмовой взвод медленно продвигался в низком подполе в кромешной темноте. Командир взвода просматривал путь с помощью прибора с инфракрасным излучением. Следом за ним шли две собаки с проводниками. А после них метров через пять ползли Уэнди Петерсон и четверо ее саперов — специалистов по обезвреживанию мин.
Через каждые несколько ярдов собаки натягивали поводки, и саперы обнаруживали небольшие россыпи пластиковой взрывчатки, но без таймеров и детонаторов. Казалось, вся земля под полом была усеяна взрывчаткой. Собаки тянулись к каждой колонне, к каждому холмику. Один из проводников постоянно шептал нетерпеливому командиру группы:
— Я не могу сдерживать их, они сбиваются со следа — эту взрывчатку для того и насыпали.
Уэнди Петерсон подошла к командиру.
— Мои люди, конечно, будут следовать за собаками. Но ваш взвод и я могли бы двигаться побыстрее к противоположной стороне.
Командир остановился, положил инфракрасный прибор ночного видения и повернулся к ней:
— Я ползу так, будто впереди меня дожидается десяток вооруженных до зубов людей, но только таким образом и можно ползти на карачках в этой кромешной чертовой темноте… лейтенант.
Саперы быстро подбирались к ним. Один из них позвал:
— Лейтенант, где вы?
— Я здесь, впереди.
Сапер подполз к ней и доложил:
— Обстановка такова: обезврежена мина на входном люке в коридор; если нужно выползать отсюда побыстрее, то мы можем ускорить темп. На мине висел бикфордов шнур, мы проследили, куда он идет, —
