подтверждающих, что Мартин получил сильнейший удар и свалился вниз?
— Нет, не так — это я получил такой удар…
Шпигель резко оборвала его, заявив:
— Этот человек был официальным лицом консульства…
— Дерьмом он был, а не официальным лицом.
Шпигель укоризненно покачала головой и заметила:
— А вот этого никто не может письменно засвидетельствовать, лейтенант.
Бурк оперся спиной о стену и, зевнув, ответил:
— В этом городе вы, леди, являетесь фиксатором всех событий, поэтому вы и засвидетельствуете. И рекомендуете меня на капитанскую должность, поскольку уж занимаетесь этими вопросами. К завтрашнему дню.
Шпигель даже побагровела от его наглости.
— Вы что, угрожаете мне? — Их взгляды встретились, но никто не отвел глаз. — Кто же поверит в вашу басню о том, о чем говорилось ночью?
Бурк загасил окурок и ответил:
— Шрёдер, вот кто. Он герой и будет подтверждать все, что я скажу.
Шпигель рассмеялась и неуверенно проговорила:
— Какая-то нелепость.
В разговор вмешался Лэнгли:
— Да, по сути дела, так оно и будет. Это долгая история… По-моему, лейтенант Бурк заслуживает… Всего, о чем он просит.
Шпигель пристально посмотрела на Лэнгли и, повернувшись к Бурку, сказала:
— У вас есть какой-то компромат на Шрёдера, так ведь? Я не хочу знать, что за компромат. И вас казнить не собираюсь. Я сделаю все, что в моих силах…
Бурк перебил ее:
— Я хочу назначения в группу по борьбе с подделками произведений искусства. Было бы здорово оказаться в Париже завтра, в это же самое время.
Шпигель рассмеялась:
— Так говорите, подделки произведений искусства? А что вы вообще, черт побери, смыслите в искусстве?
— Я смыслю во всем, что люблю.
— Это верно, — не удержался Лэнгли, — он во многом смыслит. — Он протянул руку Бурку. — Сегодня ночью ты провернул выдающуюся работенку, лейтенант. Наш отдел гордится тобой.
Бурк взялся за руку Лэнгли и с его помощью встал.
— Спасибо, старший инспектор. Я очищусь от греха. Омой меня, и я стану белее снега.
— Да ладно тебе, — ответил Лэнгли. — Мы дадим тебе рекомендацию или что еще нужно…
Шпигель закурила сигарету и заметила:
— Как же это, черт побери, меня угораздило связаться с копами и политиками? Боже, да лучше бы мне сейчас прогуливаться где-нибудь в Лондоне по Таймс-сквер.
Бурк не удержался от издевки:
— А я-то думал, вы с нами знаетесь давно.
Она ничего не ответила и принялась рассматривать ступени собора и авеню.
— Куда же все-таки девался Шрёдер? Столько телеоператоров, но улыбающегося Шрёдера перед ними нет. Или он уже в телевизионной студии?
— Он в соборе. Молится, — сказал Бурк. Шпигель, судя по всему, пребывала в недоумении.
— Что за чертова пресса. Все разбежались по газетам и студиям давать интервью и писать материалы, а он, видите ли, молится. Да репортеры сейчас все заглотают. За это я запихну этого поганца в члены муниципального совета в какой-нибудь Бенсонхерст…
Из дверей южного вестибюля потянулась мрачная процессия — оттуда на носилках начали выносить убитых. Несущие носилки полицейские и гвардейцы проходили сквозь строй поспешно собранного почетного караула, а трупы фениев несли в обход караула, за спинами солдат. Собравшиеся на ступенях хранили молчание, полицейские и военный капеллан шагали рядом с носилками. Руководил движением санитаров полицейский инспектор в парадной форме, расшитой позолоченными галунами и тесьмой, направляя носилки с убитыми полицейскими и гвардейцами к подогнанным к ступеням санитарным машинам, а с фениями — к боковому проходу, где их клали на пол.
Бурк прошел среди носилок и нашел на одной из них табличку с фамилией Беллини. Откинув покрывало, он вгляделся в его лицо, с которого уже стерли маскировочные черные полоски. Оно было очень белое, выделялись твердый решительный подбородок и коротко остриженные черные волосы. Закрыв лицо покрывалом, Бурк быстро зашагал по ступенькам, прижав руки к бедрам и глядя под ноги.
Колокола отзвонили благодарственную молитву и стали медленно вызванивать погребальную мелодию. Губернатор Доул стоял со своей свитой, обнажив голову, держа шляпу в руке. Рядом с ним майор Коул отдавал воинскую честь. Губернатор придвинулся к нему и спросил, склонив голову в траурном полупоклоне:
— Каковы потери в шестьдесят девятом полку, майор?
Коул покосился на него, уловив в голосе выжидательные нотки.
— Пятеро убитых, сэр, в том числе полковник Лоуган. Трое раненых.
— А сколько человек участвовало в операции?
Коул оторвал ладонь от козырька фуражки и, посмотрев на губернатора, отрапортовал:
— Всего непосредственно в штурме участвовало восемнадцать человек, сэр.
— Освобождение заложников… да… — Губернатор задумчиво кивнул и заметил: — Какой ужас. Потери — пятьдесят процентов.
— Так точно, вообще-то не совсем пять…
— Но спасли вы всего двоих заложников.
— По правде говоря, они сами спаслись…
— Гвардейскому шестьдесят девятому полку теперь понадобится новый командир, так ведь, Коул?
— Да-а… так точно.
В санитарную машину уложили последних убитых полицейских и гвардейцев, и караван машин медленно двинулся в путь в сопровождении полицейских на мотоциклах. Тут же к краю тротуара подкатил полицейский тюремный фургон, санитары подняли носилки с убитыми фениями и потянулись к «черному воронку».
Лэнгли подошел к тюремной машине. Стоящий там оперативник из розыскного отдела отдал ему честь и протянул пачку перевязанных бумаг, пояснив:
— Почти на всех боевиков имеются персональные досье, инспектор. А здесь предварительные краткие справки на каждого. — Потом он добавил: — Мы нашли также в соборе листы с планом и схемами спецназа, касающиеся штурма. Каким же образом они, черт побери, оказались…
Лэнгли не дал ему договорить, взял листы и, засунув их к себе в карман, предупредил:
— Про них не следует упоминать в отчетах.
— Понятно, сэр.
Затем Лэнгли подошел к Бурку, который сидел в портале на корточках у стены, а перед ним стояла Шпигель. Бурк спросил ее:
— Где Мелон и Бакстер?
— И Мелон, и Бакстер все еще находятся в соборе ради их же безопасности — поблизости отсюда могут сидеть снайперы. Бакстер будет находиться в ризнице архиепископа, пока мы не передадим его представителям консульства. А Мелон мы держим в комнате для невест. Ее охраняют агенты ФБР.
— А тело Флинна где? — спросил Бурк. Шпигель опустилась на колени рядом с ним и проговорила:
— Он пока жив. Лежит на книжном складе.
— Это где? В пристройке к бельэтажу?
