зал собора. — Думаю, плохо другое… Что ты не нашел побольше людей…
Флинн перебил его:
— Их здесь и так достаточно. Каждый стоит двадцати головорезов старого образца.
— Кто? Вот эти? И даже женщины?
Меган это задело, и она хотела было ответить, но вмешался Флинн:
— Ты несправедлив к женщинам, старый пройдоха! Даже я с годами научился их ценить. Они осторожны и надежны.
Хики бросил взгляд в сторону алтаря, где сидела Морин, но затем с преувеличенном притворством быстро отвел глаза.
— Полагаю, таковы многие из них. — Он присел на краешек церковной скамьи и зевнул. — Утомительное это дело. Меган, девочка, надеюсь, ты не думаешь, что я имел в виду тебя? Я говорил про бабье вообще.
— Иди ты к черту! — резко бросила она и быстро отошла.
Флинн глубоко вздохнул, и в этом вздохе чувствовались раздражение и досада.
— Зачем ты к ней придираешься?
Хики посмотрел вслед Меган, направляющейся к алтарю.
— Как же холодно!.. Ну прямо как в чертовом деревянном ящике со льдом.
— Джон, послушай…
Внезапно зазвонил телефон, стоящий на органе около алтаря, и все, как один, повернулись на этот долгожданный звук.
Глава 20
Брайен Флинн положил руку на трубку звонящего телефона и посмотрел на Хики.
— А я уже начал верить, что всем на нас наплевать — премного наслышан о безразличии ньюйоркцев.
Хики рассмеялся:
— Да, думаю, для ирландских революционеров самое худшее — это когда их не замечают. Возьми трубку, и если это кто-нибудь, предлагающий алюминиевую обшивку для дома священника, то нам останется только разойтись по домам.
Флинн глубоко вздохнул и поднял телефонную трубку:
— Мак-Камейл слушает.
На другом конце провода некоторое время молчали, а затем мужской голос нервно спросил:
— Кто?
— Финн Мак-Камейл, вождь фениев. А с кем я говорю?
Снова последовало молчание, и потом тот же голос произнес:
— Сержант полиции Тезик. Оперативная патрульная служба. Я звоню из дома священника. Что за чертовщина у вас там творится?
— Ничего особенного в данный момент.
— А почему двери закрыты?
— Потому что все они заминированы. В целях вашей же безопасности.
— Почему?..
— Слушай, сержант Тезик, и слушай очень внимательно. У нас здесь четыре заложника: отец Мёрфи, Морин Мелон, сэр Гарольд Бакстер и Его Высокопреосвященство собственной персоной. Если полиция попытается ворваться силой, то взорвутся мины, а если станут продолжать ломиться, то заложники будут убиты, а собор сожжен. Ты понял меня?
— О Боже…
— Передай мои слова своему начальству, и побыстрее — я хочу говорить по телефону с человеком более высокого ранга. И не тяни, сержант Тезик!
— Да… будет сделано… Послушай, зачем так нервничать из-за каких-то пустяков! Так что ты уж полегче! Мы разберемся во всем в самое ближайшее время и найдем человека из высших чинов, который позвонит тебе. Хорошо?
— Да, и поскорее. И без глупостей, иначе в ответ получите немало трупов. И никаких вертолетов поблизости, никаких бронетранспортеров на улицах. В башнях мои люди с гранатометами и винтовками. А я нацелил пистолет прямо кардиналу в голову.
— Ну ладно, полегче. Но не…
Флинн положил трубку и повернулся к Хики и Меган, подошедшей к ним.
— Это сержант из оперативной патрульной службы — достойной наследницы королевской полиции Ольстера и гестапо. Мне не понравился его тон.
Хики кивнул:
— Это их манера. Они считают, что тем самым демонстрируют свое превосходство. — Он улыбнулся. — Хотя бы перед слабаками.
Флинн посмотрел на двери.
— Мы заставили их посуетиться. По-видимому, они сперва восстановят связь — прежде чем лезть, очертя голову. Следующие минуты будут критическими.
Меган повернулась к Хики и резко спросила:
— Хочешь, чтобы Салливан помог тебе устанавливать мины?
— Меган, солнышко. Я хочу, чтобы ты помогла мне. Пробегись по помещениям и проверь, что нам еще нужно. — Подождав, пока Меган ушла, Хики повернулся к Флинну: — Теперь нам необходимо принять решение насчет заложников — решение о том, кто кого должен убивать.
Флинн перевел взгляд на кардинала, неестественно прямо сидевшего на своем троне, как и подобает истинному отцу церкви, и осмотрел его с ног до головы. Он знал, что кардинал так ведет себя не из суетного тщеславия или из желания порисоваться, а потому, что так предписывает двухтысячелетняя история христианства, церемониал и личное воспитание. Его не только было труднее всех захватить в заложники, но и решиться на его убийство будет также труднее всего.
Флинн обернулся к Хики:
— Только очень крутой человек осмелится всадить в него пулю…
Глаза Хики, в которых светилось старческое озорство, сузились и засверкали злобным огнем.
— Ладно, я сделаю это… — Хики кивнул головой в сторону Морин, — …если ты прикончишь ее.
Флинн взглянул на Морин, сидящую на клиросе между Бакстером и отцом Мёрфи. Несколько мгновений он колебался, затем твердо произнес:
— Ладно, согласен. Пойди и займись минами.
Хики не обратил внимания на приказ.
— Ну, Бакстера сможет укокошить любой. А Меган прикажи разделаться со священником. Этой маленькой сучке будет нелегко впервые в жизни пролить человеческую кровь. Вот Морин она прикончила бы с удовольствием.
Флинн внимательно посмотрел на Хики. Несомненно, тем овладела навязчивая мысль прихватить с собой на тот свет как можно больше народу.
— Да, — согласился Флинн, — видимо, так и надо разделить заложников. — Он еще раз окинул взглядом хорошо знакомое огромное пространство собора, расстилавшееся перед ним, и тихо сказал, скорее себе, чем Хики: — Боже! Как же мы сумели войти сюда и как же теперь нам выбраться?
Хики взял руку Флинна и крепко сжал ее.
— Забавно, но ты почти слово в слово повторил фразу, которую произнес Педрик Пирс, когда в пасхальный понедельник его люди захватили главный почтамт в Дублине. Я помню это очень хорошо. И ответ будет такой же, как и тогда: «Ты проник сюда путем удачи и обмана, но живым отсюда не выйдешь». — Хики отпустил руку Флинна и ободряюще похлопал его по спине. — Не падай духом, парень. Мы прихватим с собой в могилу порядком народу, как и в шестнадцатом году. Сожжем дотла все это, раз уже
