— Плохо задуманная и неудачная попытка побега. — Голос Флинна звучал сдержанно.
— Побега? — недоверчиво переспросил Шрёдер.
— Я вроде ясно сказал.
— Никто не пострадал при этом?
После долгой паузы Флинн ответил:
— Бакстер и Мёрфи ранены. Но не тяжело.
Шрёдер посмотрел на Лэнгли и Беллини. Постаравшись придать своему голосу спокойный тон, он продолжил:
— Давайте я направлю к вам доктора.
— Если он им понадобится, я извещу.
— Нет, все же я пришлю доктора.
— Ладно, присылай, но только скажи ему, что я вышибу из него мозги, если он здесь появится.
— Черт побери, Флинн, вы же говорили, что стрельбы не будет. Вы сказали… — В тоне Шрёдера проскальзывало раздражение, но он контролировал себя — раздражение было почти напускным, преднамеренным, чтобы показать, что стрельбы он не потерпит.
— Тут уж ничего нельзя было поделать.
— Флинн, если, не дай Бог, вы убили кого-нибудь, — теперь тон Шрёдера стал угрожающим, — если ранили кого-нибудь, переговоры практически станут невозможны.
— Я знаю правила. Успокойся, Шрёдер.
— Позвольте мне поговорить с каждым из заложников — сейчас же.
— Подождите минутку. — В динамиках установилась тишина, затем послышался голос кардинала:
— Алло, капитан, узнаете мой голос?
Шрёдер бросил быстрый взгляд на двух мужчин, присутствующих в комнате, — те согласно кивнули. Тогда он ответил:
— Да, Ваше Высокопреосвященство.
Кардинал говорил таким тоном, что все сразу поняли: предварительно его проинструктировали и сейчас внимательно следят за его словами.
— Со мной все в порядке. Мистер Бакстер, как мне сказали, получил легкое ранение в спину и еще одно рикошетом в грудь. Сейчас он отдыхает, и у него, похоже, все в порядке. Отец Мёрфи также ранен рикошетом в лицо — в подбородок. Он слегка оглушен, а вообще чувствует себя нормально… Просто чудо, что никто не убит.
Всем троим офицерам, казалось, стало легче от этих слов кардинала. Из соседних комнат по- прежнему доносились шум и громкие голоса.
— А как мисс Мелон? — спросил Шрёдер. Ответ кардинала прозвучал как-то нерешительно:
— Она жива. Не ранена. Она…
Шрёдер услышал, как трубку на другом конце провода прикрыли рукой, однако пробивались раздраженные приглушенные голоса — там явно говорили на повышенных тонах. Он взволнованно закричал в трубку:
— Алло! Алло!
В трубке опять раздался голос кардинала:
— Это все, что я могу сказать.
— Ваше Высокопреосвященство, — торопливо заговорил Шрёдер, — прошу вас, не провоцируйте этих людей. Вы не должны подвергать опасности вашу жизнь, иначе под угрозой окажутся и жизни других…
Послышался равнодушный, без всяких эмоций голос кардинала:
— Я передам ваши слова всем остальным. — Он добавил: — Мисс Мелон…
Но неожиданно на линии прозвучал голос Флинна:
— Добрый совет отважного капитана. Ладно, теперь убедились, что никто не убит? Все сидят себе тихонько.
— Дайте мне поговорить с мисс Мелон.
— В данный момент она отошла. Попозже. — Флинн говорил отрывисто. — Все ли готово к пресс- конференции?
Голос Шрёдера вновь обрел спокойствие:
— Нужно больше времени на подготовку. Телевидение и радио…
— У меня есть сообщение для Америки и всего мира, и я намерен донести его до всех людей.
— Да, вы это сделаете. Наберитесь терпения.
— Терпение не в характере ирландцев, Шрёдер.
— Да? Не уверен, что так оно и есть. — Шрёдер почувствовал, что настало время для более личного общения. — Я ведь наполовину ирландец и…
— Неужели?
— Да, родные моей матери выходцы из графства Тирон. Послушайте, я понимаю ваше разочарование и раздражение — у меня самого брат деда был в ИРА. В нашей семье его считают героем. Он даже сидел в английской тюрьме.
— За что же? За то, что был такой же зануда, как его внучатый племянник?
Шрёдер сделал вид, что не обратил внимания на подковырку Флинна:
— Я рос с той же ненавистью, и предрассудками в душе, что и у вас…
— Ты же не был там, Шрёдер. Ты там не был. Ты все время здесь.
— Ну и что из этого? — решительно произнес Шрёдер. — Здесь бы вы породили себе больше врагов, чем друзей.
— Здесь людям не надо много друзей. Наши друзья все поумирали или сидят в тюрьмах. Скажи там, чтобы наших людей освободили, капитан.
— Мы и так стараемся изо всех сил. Переговоры между Лондоном и Вашингтоном продвигаются. Я уже вижу свет в конце тоннеля…
— А ты уверен, что этот свет — не огни скорого поезда, который наедет прямо на тебя?
Кто-то в соседней комнате громко рассмеялся. Шрёдер опустился на стул и откусил кончик сигары.
— Послушайте, почему бы вам не показать нам свои добрые намерения и не отпустить одного из раненых заложников?
— Кого же?
Шрёдер быстро вскочил с места.
— Так… Так…
— Ну давай, давай же. Пусть Бог решает. Ты ни с кем там не советуйся, а сам скажи — кого.
— Кто тяжелее ранен?
Рассмеявшись, Флинн ответил:
— Очень хорошо! Есть контрпредложение. Ты не согласился бы на кардинала? Думай сразу. Раненый священник, раненый англичанин или здоровый кардинал?
Шрёдер почувствовал, как в нем закипает раздражение, и с тревогой подумал, что Флинн тоже может обозлиться.
— Кто же все-таки более серьезно ранен?
— Бакстер.
Шрёдер заколебался. Он посмотрел вокруг, но не решился ничего сказать.
— Думай быстрее, — подстегнул его Флинн.
— Бакстера.
Флинн ответил, притворяясь расстроенным:
— Сожалею. Правильнее было бы просить, конечно же, за кардинала. Ты знал это, Берт. Если бы ты назвал кардинала, я освободил бы его.
Шрёдер посмотрел вниз на свою незажженную сигару. Когда он заговорил, голос его дрожал:
— Сомневаюсь в этом.
— Не сомневайся во мне в подобных делах. Я лучше потеряю заложника, но наберу очки.
