— Теперь выбери любой город.
— Вот этот.
— Очень хорошо.
— А теперь попробуй мягко убедить людей… ну, хотя бы плодиться и размножаться.
— А они что, не?!.
— Они да. Но недостаточно активно.
— Ну хорошо, я попробую. Сейчас я к ним обращусь…
— Да? И это ты называешь свободой выбора? Представь себе, ты человек, и вдруг перед тобой с небес спускается сияющая фигура и начинает пропагандировать е… естественное размножение. Ты посмеешь ослушаться?
— Ты прав, Мазукта. А здесь как-нибудь можно обратиться сразу ко всем, и чтобы без чудес?
— Запросто. Тебе повезло. В этом мире существует телевидение, и через пять минут намечается новогоднее выступление президента. Можешь вмешаться.
— А ты уверен, что президент будет не в записи?
— Абсолютно! — Мазукта щелкнул пальцами. — Вот и нет никаких записей, сгорели. Придется ему выступать вживую.
— Это насилие…
— Да. Выступление начинается, твой ход.
Шамбамбукли вздохнул, зашевелил губами, и на бумажке, лежащей перед Президентом, проступили новые слова. Президент как ни в чем не бывало продолжал речь. Упомянул о сложной политической обстановке, пожаловался на недостаток рабочих рук в стране, оценил низкий уровень валового дохода. С этого дня, проникновенно говорил Президент, все люди доброй воли должны усилить свою демографическую сознательность. Государству нужны новые молодые люди: солдаты, рабочие, ученые. Дети — наше будущее, наша сила, наша гордость и т. д. и т. п.
— И ты думаешь, из этого выйдет что-то путное? — скептически скривился Мазукта.
— Посмотрим, — неопределенно ответил Шамбамбукли.
— Хорошо, посмотрим.
Демиурги перепрыгнули на год вперед.
— Что-то я не вижу никаких существенных изменений, — сказал Мазукта. — Рождаемость даже снизилась.
— И президент сменился…
— Угу. Ну ладно, теперь моя очередь?
— Твоя. Начинай.
На сей раз новогодняя речь президента, насильно отредактированная Мазуктой, была совсем краткой.
Президент только открыл рот — и по всему городу погас свет.
— Вот так, — усмехнулся Мазукта и отошел от рубильника. — Пока разберутся, пока всё запустят заново — не меньше двух часов пройдет.
— А концерт? — огорчился Шамбамбукли.
— Обойдутся без концерта. Делать им теперь нечего, света нет, телевизор не работает… Через девять месяцев ожидай демографического взрыва.
— Как-то у тебя всё слишком просто получается, — расстроился Шамбамбукли.
— А я не усложняю.
— И все равно люди — не скоты!
— Поспорим еще раз? — ухмыльнулся Мазукта.
— Вот! Я привел тебе доказательство! — сказал демиург Шамбамбукли демиургу Мазукте.
— Чего? — не понял спросонья демиург Мазукта.
— Доказательство. Привел. Что люди не скоты.
— А-а, ты об этом… Ну, заходи. Показывай, что у тебя там.
Мазукта, придерживая одной рукой пижамные штаны, посторонился и пропустил в квартиру демиурга Шамбамбукли.
— А эти с тобой?
— Да. Это люди. И они — не скот.
— Это я уже слышал. Ты доказательство приводи.
— Вот, я привел. Люди.
— Вижу, что люди. А доказательство где?
— Ну как же…
— Шамбамбукли, — раздраженно произнес Мазукта. — Ты меня разбудил на заре третьего тысячелетия. Тебе самому нравится, когда тебя будят на заре?
— Ой, прости.
— Короче! Вот твои люди. Объясни толком, почему они не скоты, или дай мне спокойно поспать.
— Не скоты. Потому что они действуют не по принуждению, а из любви.
— Серьезно?
— Да. Я на протяжении нескольких поколений внимательно следил за этим народом, всячески обхаживал, направлял, подсказывал им наиболее выгодные пути развития. Сейчас они слушаются меня во всем, уважают, восхваляют…
— Ну-ка, погоди минутку.
Мазукта повернулся в людям.
— Вот ты, с бородой. Отвечай, ваш демиург и правда действует только лаской и убеждением?
— Да! — с восторгом отозвался человек.
— И вы его всегда слушаетесь?
— Да!
— И никогда ему не перечите?
— Никогда!
— А почему?
— Из великой любви к нему!
— А за что вы его так любите?
— За всё! Ибо он — наш пастырь, а мы все — его верные агнцы.
— То есть, бараны? — Демиург Мазукта удовлетворенно хмыкнул и обернулся к смущенному демиургу Шамбамбукли: — Значит, говоришь, не скоты, да?
— Давай поспорим еще раз?.. — робко предложил Шамбамбукли.
— Это и есть твой философ? — спросил демиург Мазукта.
— Он самый, — кивнул демиург Шамбамбукли.
— Хм… — Демиург Мазукта брезгливо потыкал ногой неподвижное тело. — Он что, пьян?
— Да, с философами такое случается.
— И ты утверждаешь, что вот этот отброс общества создал теорию о свободе воли и предопределении?
— Ага. Я нахожу это достаточным, чтобы не считать человека скотом. Скот до такого не додумается.
— Спорный вопрос, — проворчал Мазукта. — Только скот может напиваться до скотского состояния.
Тут человек поднял голову, сфокусировал взгляд на Мазукте и развязно произнес:
— А ежжели я сскот, то хрен ли ты пришшел со своими пр'блемами к скоту? И хто ты сам псле этого?
Демиурги переглянулись.
— По-моему, он тебя уел, — с улыбкой сказал Шамбамбукли.
— С-с-скотина, — процедил Мазукта.
