правда, княже, что вы скармливаете девственниц трем своим демонам?
Зал опять содрогнулся от хохота. Правитель подземного мира откинулся на троне и забился в конвульсиях, дрыгая ногами:
— Ой, порадовал, человечишко, ой, посмешил!.. Так вот что измыслили о нас верхние люди?! Ой, позабавил. Видать, славно припугнули вас наши рабы, коли, кроме них, вы ничегошеньки и не заметили!
Олег оглянулся на арку, расстегнул сумку, нащупал в ней сверток с зельем. Как бы, не привлекая внимания, отступить к двери и сунуть заряд в какую-нибудь щель? Еще ведь поджечь нужно… Пообещать показать фокус?
— Ты хочешь узнать нашу тайну, жалкое существо? — продолжая смеяться, выпрямился на троне князь. — Зачем она тебе, коли ты никому не сможешь ее поведать?
— Человеку свойственно любопытство. — Олег чуть приподнял сверток, опустил его назад. — Именно так мы познаем тайны, которыми делимся друг с другом. У кого-то спрашиваем, где-то смотрим, кому-то рассказываем или показываем интересные фокусы.
«Взять факел со стены и метнуть его в заряд! — наконец придумал он. — Пусть только он разрешит этот фокус показать…»
— Наш пытливый ум постоянно желает узнать что-то новое или поделиться своими открытиями с другими.
— Откуда у тебя ум, жалкое двуногое? — оборвав смех, наклонился вперед гном. — Чем ты способен поделиться с нами, правителями из высшей земной расы, глупый переросток? Ведомо ли тебе, что мы строили свои города еще тогда, когда твои предки не умели подоить корову и сшить себе шкуры для одежды? Что мы ковали мечи и пили пиво еще в те века, когда твои пращуры грызли друг друга зубами, голодая зимой в заброшенных нами холодных пещерах? Чему ты способен нас научить, чем удивить, жалкий хвастун?
— Сколько же лет вашему миру? — на миг отвлекся от своего плана Олег. Все же любопытство иногда оказывается сильнее всех прочих чувств.
— Счет нашим векам утерян еще в незапамятные времена, — небрежно отмахнулся подгорный князь. — Какой смысл перебирать эти бессмысленные числа?
— А вы считать-то умеете, князь? — заподозрил подвох в ответе правителя Середин. — Складывать, вычитать, умножать?
— Он и вправду воображает себя умнее нас, княже, — покачал яйцеобразной головой тот, кого в прошлый раз называли Шантаром. — Он так глуп, что не способен признать величие чужой мудрости пред своим умишком. Ты знаешь, человек, у нас есть присказка: «Нет твари хитрее и изворотливее крысы, нет животины тупее и медлительнее быка». Ты понял ее, хвастунишка? Наверное, нет. Я объясню. Рост любого живого существа происходит за счет его разума. Чем мельче зверь, тем умнее ему приходится быть для выживания. Все крупные звери безнадежно глупы. Среди двуногих рас дело обстоит точно так же. Мы, гномы, имея меньший рост, стали самой мудрой расой. Вас, тупых переростков, мы без труда подчинили и приручили горстью простеньких железок. Но самыми глупыми тварями оказались, разумеется, великаны. Они годятся только в рабы, ибо ничего не способны делать без команды. Они рубят для нас новые пещеры и сражаются за нас в битвах.
— Коли вы такие умные, чего по подвалам сидите?! — ехидно спросила Роксалана. — Чего на землю не подниметесь?
Зал опять разразился хохотом, Шантар же глубоко вздохнул и снисходительно улыбнулся:
— Жить наверху? Там, где половину года вас грызет мошка, а все остальное время мучают холода? Где то вода с небес льется, то жара донимает, то солнце слепит, то ночь все мраком покрывает? Где вас донимают ветра и болезни, где постоянно приходится перетаскивать с места на место дома, где каждого ослабевшего тут же сжирают дикие звери? Ты полагаешь, мы для того построили себе этот город, чтобы бросить его и отдаться стихиям? Здесь всегда тепло и безопасно, здесь нет насекомых и зверей, мы не допускаем сюда болезни, здесь всегда есть крыша над головой и жилище для отдыха. Все же вы безнадежно глупы, жалкие переростки…
— А едите что? Жратву-то у тех, кто наверху, выменивать приходится. Вот плюнут они на вас — и не дадут ничего. Что делать станете?
— Невероятно глупы, — согласился с советником князь. — Так кто из вас назвался моей дочерью. Я желаю узреть сего нахала!
— Про шампиньоны никогда не слыхала, пифия? — тихо поинтересовался у спутницы Олег. — Со жратвой в пещерах напряга может и не быть, коли с умом местом пользоваться.
— А одежду они тоже из грибов катают?
— Я задал вопрос, несчастные! — повысил голос правитель.
Тотчас возле людей возникли около десяти копейщиков, опустили оружие. Олег ощутил несколько уколов, девушки тоже взвизгнули:
— Совсем сдурели, лилипуты?! — отмахнулась от воинов Роксалана. — Я дочь подгорного князя, я!
— Ты ошибся, Шантар, — усмехнулся князь. — Это оказалась не самая маленькая, а самая наглая.
Он спустился с трона, обошел Роксалану кругом, причмокнул языком:
— Что же, она меня устроит.
— Что тебя устроит, замухрышка? Кто тебя о чем-то спрашивает? Я и есть дочь подгорного князя! Мой отец занимается нефтедобычей и геологоразведкой. Он хозяин недр! Всех подземных богатств! Самый настоящий! Если вы не отвезете меня к отцу, он вас тут всех с отрубями смешает, понятно?
— Хозяин подземных богатств? Неужели ты веришь, что глупость, обманувшая верхних людей, способна заморочить и нас, несчастная? — Правитель поднялся по ступеням обратно к трону, встал рядом, опершись на подлокотник. — Ведите ее сюда.
Четверо копейщиков уперли свое оружие Роксалане в спину, попытались толкнуть. Она крутанулась, отмахиваясь, но маленькие воины, угрожающе тыкая ей то в грудь, то в живот, то в лицо, заставили пленницу попятиться.
— Ты все же получишь высокую честь, самозванка, — пообещал ей подгорный князь. — Ты воссядешь на моем троне!
Доброты в его голосе не ощущалось, и ведун сделал шаг ближе:
— Так зачем тебе нужны девственницы, княже?
— Да уж не рабов кормить, глупое долговязое двуногое, — покачал головой правитель. — Ты, верно, и не знаешь, чем наш род отличается от вашего. Все мы, люди верховной расы, рождаемся взрослыми. Мы никогда не растем. От голода мы становимся меньше, меньше, и если слишком скукоживаемся, то умираем. Но пока у нас есть пища и вода, мы не меняемся ни внешне, ни душой. Для вас мы бессмертны. Хотя рана или болезнь, конечно, способны убить и нас. Но откуда такие напасти в наших городах?
— Забавная физиология, — облизнув губы, кивнул Олег. — Только зачем вам девственницы?
— Он так и не понял, — оглянулся на советников князь, и они все вместе рассмеялись.
— Посмотри на наш народ, глупое животное, — посоветовал Алхон. — Разве ты не видишь: мы не способны появиться тем же путем, что низшие живые твари? Когда рождается гном, он разрывает живот своей матери. Для вторых родов она уже непригодна.
— А-ав-в… — жалобно взвыла, сунув в рот скрюченные пальцы, Тария.
— Можно, я покажу тебе фокус? — торопливо спросил Олег, доставая из сумки сверток.
— Потом! — скинул с себя мантию подгорный князь, потом расстегнул и повесил на спинку трона пояс с мечом, похожим на нож-косарь, и двумя ножами, смахивающими на
