Роста они были приблизительно одного, генерал чуть шире в плечах.
– Меня тревожит, Илья, цена вопроса!
– Не понял?
– Не понял? – скривил губы Сорокин. – Ну да, эти слова не из нашего лексикона. Это сейчас так говорят. Так вот, нам сбросили лет по шестьдесят – шестьдесят пять. Вычистили внутренности, как винтовочный ствол, восстановили форму. Ты не думал, что все это стоит хороших денег? Вернее, это стоит таких денег, что даже представить страшно. Ни у тебя, ни у меня, ни у кого из наших молодых ветеранов таких средств нет. Чем мы будем расплачиваться за омоложение?
Титов озадачено хмыкнул. В своих прикидках и размышлениях он вообще не рассматривал финансовый вопрос. А Петя Сорокин об этом подумал. Вот что значит штабист, у них голова всегда работает в двух направлениях – и о военном аспекте думает, и о тыле не забывает!
– И что ты надумал? – спросил он.
– А ничего, – спокойно ответил Сорокин. – Вообще ничего. Я пока бродил по лесу, пока сидел здесь, все варианты рассмотрел. И ни одного толкового. Даже если нас разберут на запчасти и продадут органы, все равно не окупят затрат. Или прибыль будет минимальна, ради такой огород городить не стоит.
Генерал удивленно хмыкнул. Действительно, полковник рассмотрел самые невероятные версии.
– А что-то менее радикальное?
Сорокин пожал плечами.
– Самое разумное – подопытные кролики. Наглядный пример новых технологий. Только… В договоре, что мы заключали, ни слова не сказано об участии в экспериментах и опытах. И силком нас здесь держать нельзя. Просто нет смысла.
– Давай присядем, – предложил Титов и первым сел рядом с деревом.
Сорокин неохотно последовал его примеру, а потом и вовсе лег в траву, закинув руки за голову.
– Я тоже пытался осмыслить произошедшее, – задумчиво проговорил Титов. – И версии выдвигал всякие. Правда, до столь экзотических не доходил.
Сорокин фыркнул, но промолчал.
– Сегодня обработали восемь человек, включая нас…
– Откуда знаешь? – тотчас спросил полковник.
– Сейчас скажу. Так вот, кроме нас, еще шесть человек ломают голову, чтобы это все могло значить. Радуются, конечно, но сомнения никуда не деть. И больше чем уверен, все или почти все теребят докторов и медсестер.
– Да, медсестер теребят все! – Сорокин вложил в слова несколько иной смысл и покосился на генерала. – Ты-то как, потеребить успел?
– Щас как дам по шее! – буркнул Титов, чувствуя смущение. – Трепло!
Полковник засмеялся. Хлопнул ладонью по ноге генерала и сел.
– Не сердись. Ты-то уж должен догадаться, что этих девочек нам подвели не зря.
– Догадался.
– И я. Причем еще до сегодняшних чудес. И свою опекуншу опробовал вчера.
Титов покачал головой. Раньше не замечал за полковником склонности к язвительности и пошлости. Хотя после пережитого никакая пошлость не кажется таковой.
– Ладно, проехали, – оборвал смех Сорокин. – Конечно, наши соседи расспрашивают врачей. И голову ломают. Или, как мы, спорят.
– Мы не спорим, пока не о чем, – педантично уточнил генерал. – И вообще я не о том.
– А о чем?
– Я успел поговорить с главврачом. Час назад.
– Да ну? – вполне искренне удивился полковник. – И что сказал главный эскулап?
– Подтвердил, что нас изначально должны были превратить в молодых. Что курс пока не завершен.
– И все?
– Все. А остальное расскажут завтра. После того, как все пройдут процедуры пиковой нагрузки.
– Пиковой! – вновь ухмыльнулся Сорокин. – Если не секрет, ты что делал?
Титов хлопнул ладонью по траве, спугнув бабочку.
– Дрался.
– Ага! Я тоже. А еще бегал на дорожке. Я до войны легкой атлетикой занимался, первый разряд по бегу имел.
Он рассмеялся, видимо, вспомнив подробности сегодняшних процедур, весело взглянул на Титова.
– Сегодня я, кажется, побил собственный результат семидесятилетней давности.
– А я раскидал манекены по всему залу. И вроде сломал один.
– Молодец! Слушай, может, они нас хотят чемпионами сделать?
Титов покачал головой.
– Затраты! Как ты говорил, не рентабельно. Проще молодых пацанов натаскать, чем стариков сперва омолаживать, а потом доводить до кондиции.
– Тоже верно, – вздохнул Сорокин. – Да, а что там главврач? Что он завтра расскажет?
– Все.
– Ну да? – недоверчиво протянул Сорокин.
– Думаю, он не обманул. Видишь ли, тут есть кое-что, что тревожит меня гораздо сильнее нашей внезапной молодости.
Сорокин повернулся к нему и нахмурил брови. Взгляд стал серьезным, сосредоточенным. И в нем проступило то прежнее,
«Наверное, и у меня такой же вид, – подумал генерал. – Не очень-то он привлекательный. Молодые не должны так смотреть. А старики – выглядеть молодыми…»
– Сам понимаешь, в первую неделю я не особо приглядывался к пансионату и вообще к обстановке. Не до того было.
– Как и мы все…
– А вот потом… словом, есть кое-какие наметки. И у тебя, и у других. Вот я и хочу собрать все наблюдения воедино. И попробовать восстановить картину, вернее, составить ее. Чтобы к завтрашнему разговору подойти не с пустыми руками.
– Ясно, – уловил идею Сорокин. – А начать ты решил с меня. Почему?
– Потому что, как сказал главврач, только ты и Пашка Оноженко задавали вопросы после процедур. Остальные или еще не пришли в себя, или пока думают.
– Или заняты беседами с медсестрами, – съерничал Петр.
На этот раз Титов не смутился, а захохотал. В самом деле, ситуация не лишена юмора – внезапно помолодевшие ветераны проверяют свои восстановленные способности самым простым и приятным способом!
– Давай, – отсмеявшись, произнес Титов, – выкладывай. Все, что заметил, все, что показалось странным, непонятным, нелогичным. Все, что успел узнать…
– А потом?
– А потом мы найдем Оноженко и расспросим его. А потом других. Кто уже опробовал… свои силы.
9
На ночь Тоня, как и обещала, пришла к нему. Это вышло как-то просто, естественно. Впрочем, с ее стороны проблем не было. Женский медперсонал, работавший непосредственно с пациентами, изначально был ориентирован на близкий контакт.
Медсестры – еще один, дополнительный и довольно важный «курс» процедур, предписанных ветеранам. Своего рода лакмусовая бумажка, определяющая степень и качество работы курса омоложения. Ибо возможность выработки тестостерона – одна из самых сложных составляющих всего курса. И его достаточное количество и качество – показатель успешности лечения.
И хотя анализы дают полную картину происходящих в организме пациентов изменений, прямой контакт
