Дронго.
Он обратил внимание на Алису, которая спустилась к обеду вместе с Юханом. Она была в легком светлом платье. Минимум макияжа и эпатажа. Почти никаких украшений, волосы уложены в некое подобие прически. Он улыбнулся. Все-таки молодая женщина его послушала. Она явно хочет произвести хорошее впечатление на свою возможную свекровь.
Алиса сердито посмотрела на него и села рядом с Юханом, поздоровавшись со всеми. Кристин сделала вид, что не заметила ее. Моничелли же приветливо кивнул ей. Линдси вздохнул, но ничего не сказал. Агнесса и Юрий Горлач явились к обеду последними. Он был в джинсах и в серо-голубой майке. Агнеса в светлом брючном костюме. Вид Юрия Горлача явно покоробил Кристин, но она ничего не сказала. Моргунас явился в каком-то темном наряде, состоявшем из брюк и рубашки с длинными рукавами и накладными карманами. Линдси надел красную бабочку на желтую рубашку, чем вызвал смех у Моничелли, который был в белых брюках и светлой безрукавке. Только Барнард был в своем безупречном светлом костюме, положение секретаря обязывало.
Кухарка и горничная по очереди подавали блюда. Моничелли лично принес несколько бутылок светлого вина, предложив его Дронго и Юрию Горлачу. Агнеса сидела за столом с убитым видом, словно ее привели на пытку. Кристин тоже была немногословна. Атмосфера за обедом становилась какой-то тягостной. Подавали в основном морепродукты, и даже суп несколько напоминал французский рыбный суп — «буйабес».
— У вас такие лица, словно вы не рады, что прилетели сюда, — не выдержал Юхан. — Неужели вы не можете хотя бы иногда улыбаться и говорить друг другу приятные слова.
— Помолчи, Юхан, — строго прервала его мать, — у нас обед, а не ваша вечеринка в клубе.
— За обедом тоже можно улыбаться и говорить о приятных вещах, — не унимался Юхан.
— Как тебе не стыдно, — вдруг сказала Агнесса, — неужели ты ничего не хочешь понять? Если бы не твоя мать, я бы ни за что сюда больше не приехала. Неужели ты не помнишь, как мы были здесь в январе?
— Помню, — мрачно ответил Юхан, — но это не значит, что во всех местах, где мы раньше были, нужно появляться с мрачным выражением лица.
— Хватит, Юхан, — снова перебила его Кристин, — ты уже и так слишком много сказал. Я полагаю, что нам нужно будет рассмотреть вопрос финансирования твоего нового и безумного проекта.
— Прямо здесь, за обедом? — недовольно спросил Юхан. — Может, мы поднимемся к тебе?
— Не вижу смысла скрывать от присутствующих наш разговор. Ты попросил пять миллионов долларов для реализации своего полубезумного проекта по инвестициям в канадскую энергетическую компанию, акции которой упали за последние несколько месяцев почти вдвое. Верно?
— Да, — недовольно ответил Юхан, — но я не думал, что об этом нужно рассказывать всем.
— Нужно, — упрямо сказала мать. — Я подумала над твоим предложением и решила, что не могу выделить такую сумму…
Воцарилось молчание. Даже Моничелли осторожно поставил свой бокал на стол, никак не комментируя решение своей супруги.
— Ты не даешь мне денег? — не веря своим ушам, спросил Юхан. — Но как ты можешь? Ты же обещала?
Алиса взяла его за руку, но он выдернул руку и нервно сказал, обращаясь к своей подруге:
— Подожди, не мешай.
— Успокойся, — тихо попросила его Алиса.
— Нет. Я хочу знать, почему она не дает мне денег. Почему? Она считает, что я плохой бизнесмен? Или я недостаточно хорошо просчитал этот бизнес-проект? У меня нет свободных денег. Таких денег. И она это прекрасно знает. Почему ты не хочешь дать мне шанс?
— Я готова дать тебе шанс, — спокойно заявила Кристин, — но пять миллионов слишком большая сумма. Я вычту ее из твоей доли наследства. Ты подпишешь письмо, что отказываешься от своего наследства, а я перечисляю тебе пять миллионов долларов. Ты согласен?
Юхан нервно взмахнул рукой. Он понимал, что состояние матери оценивается в несколько сот миллионов. И отказаться от наследства ради пяти миллионов ему было нелегко.
— И кому ты решила завещать свои миллионы? — вдруг спросил он. — Неужели этому итальянскому мужу, который кормит своими макаронами половину Италии?
— Вот так я и думал. Синьоры, почему нашему Юхану не нравятся спагетти? — вмешался Моничелли.
— Мне они никогда не нравились, — отрезал Юхан. — Ты не ответила на мой вопрос, Кристин. — Он называл ее не «мамой», а по имени.
— Это мое дело, — твердо ответила Кристин. — Я могу завещать свои деньги кому угодно. У нас с Антонио брачный контракт, и мы не претендуем на деньги друг друга. Но наследством я вправе распоряжаться так, как хочу. Возможно, часть денег я отпишу Агнессе, возможно, еще часть ее сыну. Возможно, своему мужу. У меня есть кому оставить свои деньги.
— Не сомневаюсь, — усмехнулся Юхан. — Кому угодно, только не мне. Поступай как знаешь. Я готов подписать все, что угодно.
— Мы вызовем нотариуса, — сказала Кристин, глядя на Барнарда.
Тот согласно кивнул.
— Я не имею к этим планам никакого отношения, — снова оживился Моничелли. — Давайте попробуем другое вино. А вы, Алиса, не грустите. Пять миллионов, которые вам даст ваша будущая родственница, очень большие деньги. И Юхан сделает из них пятьсот. Он у нас очень перспективный бизнесмен.
— Вот так всегда, — громко сказал Горлач, — делят миллионы между собой, а когда приходишь с настоящим проектом, тебе сразу отказывают. Или куда-нибудь посылают.
— Вы опять за свое? — разозлился Моничелли.
— Какой проект? — спросила Кристин.
— Не нужно ничего говорить, — предупредил Моничелли, обращаясь к Юрию Горлачу.
— Почему? — не поняла Кристин. — Какой проект у вас, Юрий? О чем вы говорили с Антонио?
— Его проект не может быть принят, — снова вмешался Моничелли.
— Что ты хочешь ему предложить? — оживилась даже Агнесса.
— Каспийская икра, — пояснил Горлач. — Я предложил поставлять икру в рестораны мистера Моничелли. Икра осетровых стоит на рынке пять или шесть тысяч долларов за килограмм. А я могу поставлять ее по три тысячи. По-моему, это очень выгодный проект.
— Нет, не выгодный, — возразил Моничелли. — Дело в том, что на поставки каспийской икры наложен запрет. И ее нельзя покупать. Почему я должен нарушать таможенные нормы и наши законы? Ради прибыли? Это глупо и неразумно. Штрафы за поставки икры будут огромные. Я не могу рисковать своим бизнесом.
— Ты всегда такой законопослушный? — иронично спросила Кристин.
— Стараюсь, — улыбнулся он, но Кристин уже повернулась к Горлачу.
— Изложите мне подробно ваше предложение, — сказала она, — желательно сегодня до ужина. Я прочту и подумаю.
— Все это незаконно, — напомнил Моничелли.
— Посмотрим, — ответила Кристин.
— В этом вся Кристин Линдегрен, — торжественно произнес Юхан, — для любого проекта она найдет деньги, только бы не давать их собственному сыну.
— Я только что согласилась дать тебе пять миллионов, — спокойно напомнила Кристин, — или ты уже забыл?
— В обмен на отказ от наследства, — почти весело уточнил Юхан. — Впрочем, делай как хочешь. Я все равно согласен. Тебе вообще не нравится все, чем я занимаюсь. Ни мой образ мыслей, ни моя жизнь, ни мой бизнес, ни даже моя девушка. Ничего, что хоть как-то связано со мной.
— Не смей так говорить, — вспылила Кристин, — ты ничего не понимаешь.
— И не хочу понимать, — резко ответил Юхан.
