вместе обедали сегодня за столом, когда Юхан в очередной раз поспорил со своей матерью…
— Вы хотите сказать, что у них часто случаются подобные ссоры?
— Как вам не стыдно, Эдуардо, — вмешалась Агнесса, — заниматься сплетнями.
— Никаких сплетен, — хладнокровно возразил Линдси. — Юхан давно уже не ребенок. Жаль, Агнесса, что вы этого не замечаете. Он довольно брутальный тип, который проводит много времени со своими дамочками. И все время требует у матери денег…
— Вы его всегда не любили, — перебила визажиста Агнесса, — вам не нравится, что он пользуется успехом у женщин, что его все любят.
— Вы еще скажите, что я ревную его к женщинам, — поморщился Линдси, — вы же знаете, что у меня другие предпочтения.
— Именно поэтому вы его и не любите, — не успокаивалась Агнесса.
— Почему вы считаете, что ссора Юхана с матерью каким-то образом связана с произошедшим на побережье? — спросил Дронго, решив прервать этот ненужный спор.
— Вы не помните, что она сказала? — усмехнулся Линдси. — Она пообещала в последний раз дать ему деньги, но лишить его части наследства. По-моему, здесь нужно искать, кому выгодно то, что случилось. Моничелли вызывал явное раздражение у нашего молодого отпрыска. Ему не нравился ни выбор матери, ни этот победный плейбой, ни его успехи в бизнесе. К тому же мистер Барнард был сегодня у нотариуса и вполне мог завтра привезти его на виллу, чтобы изменить завещание Кристин. Я допускаю, что Юхан не хотел убивать своего отчима. Они повздорили на пляже, и Юхан его ударил. Потом пытался спасти, но ничего не вышло. Вы обратили внимание, что Алиса была в купальном костюме? Они там не купались, а занимались любовью, и, когда пришел Моничелли, между ними произошла ссора. Вот так все и было. Или так могло быть.
— Вы невыносимый лжец, Эдуардо, — снова вмешалась Агнесса, — подставляете мальчика, который вам ничего плохого не сделал. Разве он мог поднять руку на человека, которого любила его мать. Вы ничего не понимаете.
— Возможно, — согласился Линдси, — но господин Дронго готов подозревать даже меня, хотя ясно, что мне смерть Моничелли нужна была менее всего. Он не сделал мне ничего плохого.
— Но вы его тоже не любили, — неожиданно сказал Дронго, — ведь вам вообще не нравятся все, как вы говорите, плейбои?
— Не нужно так категорично. Я просто не понимаю мужчин, которые часто меняют женщин. Непостоянство в любви — признак непостоянства в жизни. Без постоянных приоритетов трудно жить.
— Он еще нам дает советы, — удивился Горлач, — сам спит с кем попало, а нам дает советы, как себя вести.
— Я с вами не разговаривал, мистер Горлач, — учтиво заметил Линдси. — На вашем месте я бы молчал. Вы вообще образец настоящего плейбоя. Совмещаете приятное с полезным. Красивая женщина и куча денег при ней.
— Ах ты мерзавец, — разозлился Горлач, — я сейчас тебя прибью. Ты еще смеешь давать мне советы.
Он поднялся со своего места и двинулся к Линдси. Дронго встал между ними.
— Спокойно, — посоветовал он Горлачу, — вы сами нарвались на подобный ответ. Не нужно никогда и никого оскорблять.
— Пошел он к черту, — проворчал Горлач, но снова уселся на место.
— Я вижу, что вызываю у вас непонятное раздражение, — спокойно заметил Линдси, — значит, мне пора удалиться. И не нужно так драматизировать все события, происходящие на этом чудесном острове. Моничелли прекрасно прожил свою жизнь. Я думаю, ему будет весело и в аду, куда он несомненно попадет.
Линдси поднялся и вышел из комнаты. Его шаги были почти неслышны на лестнице. Горлач проводил его угрюмым взглядом.
— У меня разболелась голова, — вздохнула Агнесса, — я пойду посмотрю, как чувствует себя Кристин. — Она встала.
Агнесса вышла из комнаты. Дронго с Горлачом остались вдвоем. Дронго налил себе воды.
— Нервничаете? — спросил его по-русски Горлач. — Правильно делаете. Только вы не беспокойтесь. Ничего особого не произойдет. Я вам уже говорил. Здесь в полиции работают сплошные олухи. Это вам не американская полиция и даже не наша родная милиция в Киеве. Все равно ничего не поймут и ничего не найдут. Приедут и уедут. У них на острове не бывает убийств и тяжелых преступлений. Здесь масса мелких воришек обирают зазевавшихся туристов. Вот и все преступления.
Горлач взял бутылку виски и налил себе. Затем, не разбавляя и не кладя лед, залпом выпил.
— Будете допрашивать и меня тоже?
— Конечно, буду. Вы тоже выходили на пляж. Я видел запись.
— Ну и что? Мне вообще нравится здесь гулять. Красивое место, хороший пляж. Если вы думаете, что я убил несчастного Моничелли, то ошибаетесь. Я не его родственник. У меня с ним не было ничего общего.
— Разве? — спросил Дронго. — Я слышал сегодня, как вы спорили с ним, пытаясь уговорить его стать вашим компаньоном.
— Он не согласился, — отмахнулся Горлач, — вы же сами все слышали за обедом. Сгорел мой проект синим пламенем. А я, дурак, все расписал для Кристин, думал уговорить ее. И вот такое несчастье. Вы же умный человек и должны понимать, что его смерть была мне совсем не нужна. Сейчас его жена не в том состоянии, чтобы рассмотреть мой план. И очень жаль. План великолепный. Можно было заработать кучу денег.
— Вы считаете, что находитесь вне подозрений? — спросил Дронго. — Я бы на вашем месте так не считал. Ведь вы присутствовали за обедом, когда Кристин сказала, что может изменить завещание. По этому новому завещанию Юхан исключался из наследников списка. И тогда оставались Моничелли и сестра Кристин Агнесса, близкий вам человек. А теперь, после неожиданной смерти Моничелли, осталось только два человека. Агнесса и Юхан. Неплохой расклад, Горлач, вы не находите?
— Очень неплохой, — согласился, не моргнув глазом, Горлач, — только ко мне он не имеет никакого отношения. Я не могу получить деньги Агнессы хотя бы потому, что я еще женат.
— В Америке нетрудно получить развод, — возразил Дронго, — и жениться второй раз. На очень богатой женщине.
— Но для этого Кристин должна умереть, — сказал Горлач, глядя в глаза своему собеседнику.
— Да, — согласился Дронго, — чтобы вы стали богатым человеком, она должна умереть.
Они молча смотрели друг другу в глаза. Первым не выдержал Горлач.
— Какой-то дурацкий разговор, — вздохнул он, отводя глаза. — Это все из-за смерти бедного Моничелли. Такая глупая смерть. Какой-то дурак ударил его ножом. Вполне возможно, что это какой-нибудь местный наркоман. Здесь такие водятся в изобилии.
— Вы не верите, что они повздорили с Юханом?
— Не знаю. Мне все равно. Это не мое дело. Пусть даже если они и поругались. Пусть Кристин решает, кто виноват.
Горлач начал искать сигару. Дронго вспомнил про его палец. Он протянул руку и схватил своего собеседника за ладонь, поворачивая его к себе.
— Что у вас с пальцем? — спросил Дронго.
— Порезался, — попытался вырвать ладонь Горлач, но Дронго крепко держал его. — Только не думайте, что я порезался о тот самый нож, которым ударили Моничелли, — глумливо улыбнулся Горлач. — Я его не убивал.
— Вы давно курите сигары?
— Я уже давно состоятельный человек, — отрезал Горлач, — лет пятнадцать.
— Не сомневаюсь. Вы все стали состоятельными сразу после распада Советского Союза. Набросились на все, как саранча, и ободрали остатки огромной и богатой страны.
— Вы считаете меня виноватым в распаде страны?
— Таких, как вы. Жадных и бессовестных. — Дронго наконец отпустил руку Горлача. — Но если вы так
