ситуацию.
Кэтрин, похоже, не проснется до самого обеда, если вообще будет в состоянии помнить события сегодняшней ночи. Илона была с ним. В пятизвездочных отелях убирают обычно два раза в день. С утра — сразу после завтрака — до полудня, и вечером, когда готовят постели и кладут шоколад для гостей.
Дронго поднял голову, осторожно проводя лезвием под подбородком.
Вчера вечером постели готовили примерно в то время, когда Кэтрин и Энрико вернулись из Фаро. Нет. Вчера горничные из-за начавшегося в отеле разбирательства в связи с убийством убирали комнаты чуть позднее обычного. После семи. В промежутке между семью и девятью часами вечера. В это время Кэтрин и ее мужа допрашивали следователь и сотрудники полиции. Значит, патрон мог попасть в номер в тот момент, когда горничная уже вышла из номера, но туда еще не вошли Кэтрин с Энрико. Первый вариант. Второй, более странный, но возможный. Когда ночью Вилари неожиданно уехал, его жена покинула свой номер, отправившись к Джеймсу Фармеру. Она пыталась успокоить дядю. Или свою совесть, что, в общем, одно и то же. Затем она спустилась вниз.
Он убрал лезвие.
Джеймс Фармер знал, что Кэтрин нет в номере. Откуда у нее появилась бутылка? Либо она взяла ее в номере Джеймса, либо нашла у себя. Значит, она вернулась обратно и потом спустилась вниз. Фармер мог знать, что она не в своем номере. Он мог знать. И тогда патрон мог появиться в их номере намеренно, чтобы подозрение пало на Энрико Вилари.
Дронго смыл с лица остатки пены.
Если виноват сам Энрико, то все понятно. А если его подставили? В этом случае нужно понять, кто и зачем это сделал. Но куда делся этот молодой мерзавец?
Закончив бриться, Дронго прошел в комнату и уселся на край кровати. Он взглянул на часы. Можно спускаться к завтраку.
Нужно было вчера поговорить с комиссаром. И найти Энрико. Как глупо все получилось! Вместо того чтобы искать убийцу, он отправился в постель к Илоне. А может быть, она завлекла его с каким-то расчетом?
«Еще немного, и я начну винить самого себя, — подумал Дронго. — Или Илону, которая не сделала мне ничего плохого. В любом случае это будет уроком для меня. Выйдя на след, пусть даже ложный, я обязан был отработать его до конца, а не проводить время с женщиной».
С другой стороны, почему «обязан»? Кому? Оказавшись здесь случайно, разве не вправе он проводить время так, как ему вздумается? Делать все, что захочет? Пусть Брюлей ищет убийцу. Пусть работают португальская полиция и следователи. При чем тут он?
«Врешь, — неожиданно сказал сам себе Дронго. — Ты получаешь от этого удовольствие. Как охотник. Нет, скорее как человек, ищущий истину».
Сколько смертей он видел на своем веку! Но скольких подлецов разоблачил, а хорошим людям помог? Если подсчитать, счет окажется в его пользу. Нет, не сможет он жить спокойно, пока в этом мире есть подобные типы. Борьба добра и зла — вечна. И в этой вечной борьбе он не имеет права оставаться в стороне.
Дронго поднялся, чтобы одеться. Если Брюлей уже проснулся, то им нужно обязательно поговорить и посоветоваться. Теперь он уже не сомневался в своей решимости довести начатое дело до конца. Нужно будет спуститься вниз и, несмотря на свое неприятие обильных трапез по утрам, дождаться в ресторане появления комиссара Брюлея.
За завтраком он увидел Илону, которая с улыбкой подмигнула ему в знак приветствия. Настроение у нее было гораздо лучше, чем вчера вечером. Но Тадеуш Шокальский на всякий случай сел за другой столик. Мурашенков вошел в ресторан точно в семь тридцать. Чисто выбритый, в светлом костюме. Сарычева не было видно, вероятно, он еще спал. В восемь часов появились Мануэль Сильва и адвокат Карнейро. Оба спустились вниз, одетые так, что сомнений не оставалось, — после завтрака они отправятся на поле для гольфа. Это удивило Дронго.
Но когда он уже допивал свой чай, к завтраку вышел еще один человек. И тоже одетый для игры в гольф. Это был сам Джеймс Фармер! Он в полном молчании прошел к столу, где сидели Мануэль Сильва и адвокат Карнейро.
Нужно было видеть изумленные лица всех присутствующих. Фармер сел за стол и приказал подскочившему официанту принести черный кофе без сахара. Дронго подумал, что только такие волевые личности и бывают баснословно богатыми. Фармер спустился в ресторан, чтобы продемонстрировать всем силу своего характера. Никакие трагические события не могли выбить его из привычной колеи. Есть бизнес, а есть личное горе. И, похоже, мистеру Джеймсу Фармеру удалось разделить эти два понятия.
Бизнес — тоже своего рода искусство. Лишь отдавая себя этому виду творчества целиком, отрешась от самого себя и своих близких, от всего суетного, можно достичь настоящего успеха. Правда, такой успех иссушает душу. Достигнув вершины, неожиданно обнаруживаешь, что остался один, без друзей и близких. Настолько важной была главная цель и настолько несущественными — все остальные вершины. Но, как говорится, за все в жизни приходится платить. И по-настоящему богатым человеком может стать лишь тот, кто готов отдать своей работе и своим деньгам всего себя без остатка.
С невольным чувством своего рода восхищения Дронго смотрел в сторону Фармера. Тот сидел за столом и отвечал на вопросы хозяина отеля, лишь немного разжимая тонкие губы.
Когда Дронго уже собирался уходить, в зал ресторана вошел комиссар Брюлей. Он держал незажженную трубку в руках и недовольно озирался. Увидев Дронго, комиссар направился прямо к его столику.
— Доброе утро, — привстал Дронго.
— Не вставай, — махнул рукой Брюлей. — Как ты провел ночь? Или об этом неудобно спрашивать?
— Довольно интересно, — признался Дронго, — у меня было две встречи с женщинами. После первой я вернулся к себе под утро. Потом принял душ и спустился вниз.
— Принесите мне кофе, — попросил Брюлей подошедшую официантку и вновь обратился к Дронго: — Чтобы я чувствовал себя гораздо увереннее, скажи, кто это был. Если, конечно, можешь сказать. Пани Илона?
Дронго наклонил голову.
— Неплохой выбор, — согласился комиссар, — она мне тоже нравится больше других. Но ты сказал, что вернулся достаточно рано. Значит, потом была еще одна встреча?
— Не похожая на первую, — объяснил Дронго, — я спустился вниз и обнаружил на террасе Кэтрин Фармер. По-моему, я появился вовремя, так как она сидела не одна…
Брови комиссара удивленно поползли вверх.
— …С ней была большая бутылка виски, — договорил Дронго.
Брюлей понимающе покачал головой.
— Она спустилась на террасу, потому что осталась одна, — доложил Дронго, — вчера ночью, как я полагаю, примерно около трех или четырех часов утра, ее разбудил муж и сказал, что должен срочно уехать.
Комиссар нахмурился. Он слишком много всякого повидал в жизни, чтобы сразу сорваться. Но он нахмурился. А это не сулило ничего хорошего исчезнувшему Энрико Вилари.
— Он уехал, — продолжал Дронго, — но Кэтрин не знает, куда и зачем. Примерно через полчаса после того, как они отправились спать, она обнаружила, что лежит в постели одна. Она взяла бутылку виски и спустилась на террасу. Когда я ее увидел, она была уже… в сложном состоянии. Все время повторяла, что только она виновата в смерти Сильвии. Призналась, что владеет оружием. И под конец рассказала, что Энрико уехал.
— И ты не узнал куда?
— Нет. Я попросил дать мне номер его мобильного телефона и попробовал с ним связаться. Но никто не ответил, телефон был отключен.
— Прекрасно, — проворчал Брюлей, — ты не считаешь, что мы здорово ошиблись?
— У меня есть еще более неприятные новости, — признался Дронго, — Кэтрин рассказала мне, что успела зайти к Джеймсу Фармеру, чтобы выразить ему соболезнование. И только потом спустилась на
