– Всё мудишь? – засмеялся в телефоне Сергач. – Ладно, сейчас мой человечек привезёт. Тебе куда обычно, да?
– Куда обычно – что? И кому? Мне или ей?
– Пошёл на хер, – с удовольствием сказал Сергач и отключился.
Моржов сидел на скамейке во дворе районной бани. Заводить шлюшек в сауну он предпочитал со двора, чтоб не светиться. Двор был огорожен дощатым забором и засыпан утрамбованным шлаком. По кучам угля прыгали воробьи. Сбоку стоял полуразрушенный грузовик без передних колёс; в брылья его подпирали два чурбака. Ржавая и чёрная труба кочегарки, укреплённая двумя железными растяжками, торчала в красно-синее закатное небо. Заднюю стену бани покрывала дряблая, осыпающаяся штукатурка. Узкие потные окна понизу были закрашены, а из форточек валил пар и звучал шансон.
Моржов курил, ждал и слушал. «А девчонка хорошая всё надеялась, милая, что Алёшку отпустят хоть на пару минут. Но сказали конвойные: „Ты не стой здесь, красивая. Расстреляли парнишечку, он уже не придёт!'» Язык был родной, край отчий, а быт общий, но порою Моржов казался себе инопланетянином. Всё здесь было не по его мерке. Никак не выходило у Моржова ощущать себя мерой всех этих вещей… Если ему случалось поджидать шлюшку на улице зимней ночью, глядя на звёздное крошево над Ковязиным, он особенно ярко чувствовал, что половой акт с незнакомой проституткой неуловимо родствен трансляции радиосигналов во вселенную наугад – по программе «SETI».
Хрустя шлаком, во двор бани завернула потрёпанная белая «Волга» с дочерна затонированными окнами. «Волга» принадлежала Сергачу. Она остановилась, словно рассматривала Моржова, а потом передние дверки открылись. С водительского места вылез Лёнчик Каликин, с другой стороны – какое-то чучелко с жутко намазанными огромными глазищами и в мини-юбке.
– Здорово! – протягивая руку, весело крикнул Лёнчик. – Алёнка, иди сюда! Это Борька, мой дружбан.
Чучелко неуверенно приблизилось, проваливаясь тонкими каблуками в шлак.
Моржов молча протянул деньги.
– На два часа берёшь? – быстро пересчитав, уточнил Лёнчик и шлёпнул чучелко по заду. – Алёнка классная девка!…
Чучелко фыркнуло.
– Слышь, Алён, ты его по высшему сорту обслужи, – наставительно предупредил Лёнчик, запихивая деньги в карман джинсов. – Перед ним Сергач на цырлах ходит.
– Да поняла я… – кивнула Алёна и вдруг переполошилась: – Ты чего деньги себе забираешь? Сергач сказал, чтобы ты мне отдал!…
– Тебе зачем? – удивился Лёнчик и засмеялся. – Ты же потом домой пойдёшь.
– Лёнька, отдай! – возмутилась девчонка. – Я же знаю, ты всё просадишь! Иди тогда сам трахайся, если за меня берёшь!
– Ну-ну! – предостерёг шлюшку Лёнчик, приобнял и поцеловал в щёчку. – Давай не кобенься! Отдам я тебе завтра.
– Врёшь, – печально вздохнула девчонка и любяще поглядела на Лёнчика. – Сволочь ты, Каликин…
– Будешь обзываться – будешь пешком топать.
– Всё равно машина Сергача, а не твоя! – вслед Лёнчику крикнула девчонка. – Я Сергачу пожалуюсь!…
Лёнчик засмеялся, влез в машину и дал такой гудок, что Моржов и девчонка подпрыгнули на месте.
– Козёл! – обиженно сказала девчонка без всякой злости, повернулась и привычно пошла к дверям.
Сауна располагалась в подвале, куда вёл узкий коридор со ступеньками. Девчонка держалась за стены обеими руками. Моржов молча шагал сзади, глядя, как слева направо залихватски болтается собранный почти на макушке конский хвост этой Алёны. Кобылки, распаляя жеребцов, так же задирают хвосты.
Алёна с трудом вытянула на себя толстую дверь сауны, без остановки прошла сквозь раздевалку и уселась на лавочку возле стола. Облицованная жёлтым кафелем, сауна была совсем маленькой и тесной. Стеклянная дверка вела в парилку – нелепую и жутко неудобную; было ясно, что её соорудили просто из приличия. Душевая кабинка уступала размерами даже шкафу. Лишь деревянный стол был широким и просторным. Его построили размером примерно с кровать.
Глядя на Моржова, Алёна улеглась грудью на стол и вытянула руки. Жалобно надув губы, она спросила:
– А ты не можешь дать мне триста рублей?
– Могу, – усмехнулся Моржов и уселся рядом. – Дам потом.
– Тебя как зовут?
– Борис.
– Боренька, купи мне пива, а? – тотчас попросила Алёна.
– Ну вот блин! – удивился Моржов. – Я заплатил за время – и буду по ларькам гонять?
– Ну пожа-алуйста… – заканючила Алёна. – Мне пло-охо…
Моржов тяжело и недовольно вздохнул.
– Ладно, – согласился он. – Я схожу. Но чтоб когда я вернулся – ты уже раздетая была.
Он встал, вышел из сауны, поднялся по узкому коридору-лесенке, прошёл через тамбур и очутился в холле общественной бани, где располагался буфет. В буфете сидели и пили пиво потные, разморённые мужики, вышедшие сюда из парилок прямо голыми, только с полотенцами на бёдрах. Красивая, но немолодая продавщица буфета всё в жизни уже повидала, а потому эти мужики со своими бицепсами, татуировками и шерстью ей были безразличны, как тигрице огурцы. Моржов знал, что буфетчицу зовут Анжела. Моржов хотел взять банку пива, но потом одумался и взял сразу три бутылки.
Когда он вернулся, Алёна полусидела-полулежала на столе всё в той же позе, но теперь уже была туго обёрнута простынёй. Моржов со стуком выставил перед ней бутылки.
– Открой… – бессильно попросила Алёна, глядя на него снизу вверх своими огромными нарисованными глазищами.
Моржов сбил с бутылки пробку одним сокрушительным ударом горлышка по краю столешницы.
Алёна медленно распрямилась и взяла бутылку. Вставляя её горлышко в рот, она с коровьей выразительностью поглядела на Моржова, мимикой привычно намекая на одно из удовольствий, но в остановившемся взгляде читалась только жажда опохмелки.
Моржов присел рядом с Алёной, обнял её и не без труда приспустил простыню ей до живота. Грудки у Алёны были совсем ещё девчоночьи, небольшие, одновременно кругленькие и острые, но острые сами по себе, не от желания.
– Тебе сколько годочков, красавица? – спросил Моржов.
– Двадцать, – с вызовом ответила Алёна, поставив на стол почти пустую бутылку.
В том, что восемнадцать-то ей точно исполнилось, Моржов убедил себя почти сразу же – быстро, но неловко, словно бесформенную подушку запихал в чужую наволочку.
– А ты ничего, симпатичный, – сказала Алёна, оглядывая Моржова и улыбаясь. – А почему очки носишь? Зрение плохое, да? Наверное, много читаешь?
– Я очень добрый, – сердечно пояснил Моржов, – поэтому много плачу. Вот зрение и село. Полегчало тебе? – Он кивнул на бутылку.
– А что ты думаешь? Я не пьяная! – тотчас встопорщилась Алёна и отвернулась. – Нам Сергач вообще запрещает пить на работе!
Её грудка лежала в ладони Моржова, как птенец в гнезде. Свободной рукой Моржов повернул лицо Алёны к себе и велел:
– Дыхни!
Алёна закатила глаза – в знак своей покорности дурацкому требованию клиента – и дыхнула носом и в сторону. Пахло от Алёны девичьей свежестью и водкой. Моржов посмотрел на свою большую и тёмную
