«Затопчут!»– в панике взвизгнул внутренний голос.
– Ааа! – закричала я, глядя как они ринулись на меня. И тут, откуда не возьмись, огромный пес с порванным ухом встал между мной и сворой.
– Рры! – рявкнул он и собачки призадумались. Пес был уж больно отчаянного вида. Маленькая, но вредная дворняжка попыталась было прорваться мимо него к пирожкам, но барбос, недолго думая, поймал ее за хвост и жестоко отлупил. После этого собачкам тут же расхотелось обедать и они слиняли, а я осталась наедине с этим терминатором, изо всех сил кляня себя за доброту. Накормить, значит, собак решила? Так вот этот товарищ сейчас мной и пообедает. Что ему пирожки?
Однако я попыталась спастись. Я, кидая ему пирожки, потихоньку отступала. Барбос смотрел на меня совершенно бешеным взглядом, пирожки он ловил на лету и глотал не жуя.
– Собачка, хорошая такая собачка, – лихорадочно шептала я, кидая последний пирожок и встряхивая рукой, шепча заклинание. Надо бы его фризом заморозить, да у меня от страха в голове помутилось, слова путались.
Барбос коротко взрыкнул, требуя подачки. И когда не получил, все же кинулся на меня.
– Мама! – закричала я и побежала от него во всю прыть. Метров через пять я оглянулась – барбос и не думал за мной гнаться. Он лежал на заросшей тропинке и умоляюще глядел на меня. Лапы его как-то странно подергивало, словно их сводила судорога.
– Ты чего? – недоверчиво спросила я.
«Не ведись на это шоу! – сурово предостерег меня голос – Это у него такая военная хитрость».
Барбос тем временем вздрогнул всем телом и затих, глядя неподвижными глазами на меня.
«Военная хитрость», – неуверенно сказал голос.
На зрачок барбоса села муха, а он даже и не моргнул.
«Ой, чего-то мне нехорошо, – умирающе простонал голос, – это ведь пирожки твои его доконали!»
Мне тоже было нехорошо.
Очень.
Я вспомнила, какими румяными и душистыми были пирожки, так и просились они в рот, и медленно побрела с кладбища. Ангел-хранитель в очередной раз не дал мне умереть.
И вот так шла я в глубокой задумчивости, шла осторожно, ибо справа были колючие кусты, слева – обрыв метров семь над рекой. Барбос ухитрился загнать меня на противоположный конец кладбища, и я пыталась сообразить, как мне теперь отсюда выбраться. Параллельно я думала, а не отравленные ль пирожки имела в виду бабуля, когда намекала на скорую смерть? И могу ли я считать, что меня это уже миновало и опасаться больше нече… Ой!
Из кустов снизу, на уровне моей лодыжки, высунулась палка и сильно ударила меня по ногам.
От шока и неожиданности я с визгом подпрыгнула, отскочила, и с ужасом почувствовала, как земля ушла из-под моих ног…
«Вот сейчас и встретишься ты и с бабулей, и с Димкой», – задумчиво сообщил мне голос, пока я, истошно визжа, летела в реку. В диком ужасе я ждала, что сейчас я ударюсь о скрытый под водой берег – и все, аста ла виста, бэби. Была ведьма Марья, хорошая такая девчонка, и нет ее!
Дальнейшее я помню смутно, все как—то смазалось от шока.
Помню, что река жестко ударила меня своей поверхность. Я словно со всего размаха врезалась в металлический лист. Помню, что я камнем пошла ко дну, совершенно оглушенная болью и шоком, а вода мгновенно хлынула в нос и рот, заливая легкие.
Но вот дно было чуть меньше моего роста, и это меня спасло. И не утонуть на такой глубине, и об каменистое дно не разбиться. Отфыркиваясь, я выплыла на поверхность, ощущая противную слабость и панику.
«Не стой, давай выбираться», – нетерпеливо подопнул меня голос.
Я помотала головой и уяснила две печальные для себя истины: ближайший берег повсюду, куда хватало глаз, представлял собой отвесную высоченную стену. Не взобраться. А противоположный берег был далеко. На горизонте виднелся ажурный мост, там ездят машины, там люди, но до него также надо еще добраться. «Так добирайся, чего стоишь? – резонно сказал внутренний голос. – Кроме тебя никто тебя не спасет, кладбище безлюдно, а я уже есть хочу! Давай, родная, лапками-то дрыгай!»
Я кивнула и поплыла вдоль берега. Вернее, только я устало сделала пару гребков, как сверху просвистел увесистый гранитный каменище и даже почти в меня попал. Во всяком случае, предплечье ожгло невыносимой болью.
– Мама!!! – закричала я и погребла от берега с такой скоростью, что, не сомневаюсь, побила все олимпийские рекорды. Движения рук просто сливались от быстроты, окрашенная моей кровью вода бурлила, и не прошло и полгодика, как я выбралась на пляж противоположного берега. Выбралась, без сил свалилась на песок, и приготовилась все же помереть. Ибо ни ногой, ни рукой после такого заплыва я двинуть просто не могла.
Молодняк, отдыхающий неподалеку, помялся, после чего все же направился ко мне.
– Слышь, ты чё, бухая? – вопросил меня тощенький пацанчик.
– Сам такой, – утомленно буркнула я.
– Ты чё грубишь?
– Дай помереть спокойно, а? – очень по-человечески попросила я.
– Вроде и правда не бухая, – вынес вердикт крепкий, коротко стриженный парень и спросил: – А чего в одежде-то тогда плавала?
– Да меня как-то не спросили, – поведала я ему.
– Слышь, ты и правда, чего грубишь? – осуждающе сказал третий парень. – Мы же к тебе по- человечески, видим, что хреново тебе, да и рука вон поранена. Может, тебе помочь? В больницу там отвезти?
– Лучше д-домой, – дрожа от холода, отозвалась я. – Правда, парни, если вам не т-трудно, отвезите меня домой, а? Я на Кирова живу. Тысячу вам заплачу, если от-твезете.
– Да иди ты, – обиделся бритоголовый. – Я тебе что, таксист?
«Ну вот, не могла ты к нему по-человечески, что ли? – окрысился на меня внутренний голос. – Вот где сейчас машину брать будем? Кто тебя, чучундру мокрую, в машину посадит?!!»
Я закрыла глаза и приготовилась помереть, так худо мне было. О том, чтобы встать и пойти дальше себя спасать – не могло быть и речи.
Тем временем неподалеку взрыкнул мотор, молодняк быстренько собрал свои вещи с пляжа, и я неожиданно услышала:
– Слышь, красавица, тебе что, отдельное приглашение надо?
Я открыла один глаз, недоуменно посмотрела на бритоголового, восседающего за рулем Рэндж Ровера и отозвалась:
– Так ведь ты сказал, что ты мне не таксист!
– Верно, – кивнул он. – За деньги девчонок не вожу. Садись давай, и не выкобенивайся.
Я тут же птичкой вспорхнула с песка, откуда только силы взялись, втиснулась четвертой на заднее сидение, кое-как прикрыла дверь и принялась горячо благодарить:
– Ой, ребята, вы даже сами не представляете, как вы меня выручили! Да если бы не вы…
– Ой, да ты сама не представляешь, как тебе повезло, что ты сейчас на мокрую кошку похожа, – передразнил меня бритоголовый. – Да если бы ты была чуток посимпатичней – уж мы бы тебя приласкали! Правда, парни?
– А то! – заржали они.
– Ой! – пискнула я, постаралась отодвинуться от них и всю дорогу молчала как партизан на допросе, настороженно следя – не собираются ль они все же, вопреки обещанию, меня эээ… приласкать?
Как выяснилось, привлекательность свою я все же переоценила, парни спокойно довезли меня до дома, не обращая на меня ровно никакого внимания, высадили у кованных ворот и на прощание посоветовали:
– Слышь, в следующий раз плавай в купальнике.
– Или без оного, – противно засмеялся тощенький.
– Ага, щаз, – буркнула я и пошла во двор. Джип побибикал мне на прощание и унесся. А я сделала пару
