желающие раскрываться створки и недоуменно уставилась на охранника.
– Пропуск сдайте, – меланхолично пояснил он.
– Какой пропуск?
– Надо сдать пропуск на выходе, который я вам выдавал, – пояснил он.
– Да нету его у меня! – завопила я. – Откуда же мне знать, что его сдавать надо!!!
– Нужен пропуск! – мгновенно нахмурился он.
– И что мне теперь, ночевать тут? – чуть не заревела я. – А у меня ведь мужик сейчас уйдет, пропадет и поминай как звали!!!
– Не успела познакомиться, что ли? – ухмыльнулся он.
– Да не, он все песни пел, не до того было, – хмуро призналась я.
Парень подумал и сказал:
– Ладно, иди! Только потом Семенецкому уж про меня как-нибудь доброе слово замолвь, ладно?
– Вот если щаз мужик от меня свалит, то я такое доброе замолвлю – не унесешь, – злобно пообещала я, тут же вспомнив про то, кто есть кто. – Что такое, мой лучший друг Семенецкий, который ко мне как к себе ходит в гости, тут начальник, а меня как парвенюшку на проходной держат, а?
Про лучшего друга я конечно загнула, но парень поверил. Металлические створки тут же уехали в сторону, я рванула на выход, а охранник спохватился:
– Эй, – кричал он вслед, – совсем забыл – ты собачку не продашь?
– Такая корова нужна самому! – рявкнула я. – Пошли, Лорка!
Волчица благодарно гавкнула, мы с ней вылетели на крыльцо, обозрели окрестности и в голос застонали – мужика не было!!!
Постояв немного и посокрушавшись, я пошла домой. Именно что пошла, потому как в автобус нас с Лорой не пускали, а частники не останавливались. Дом мой был неблизко, потому, пока я дошла – основательно устала.
Поднимаясь по лестнице на свой этаж, я анализировала – чего же я добилась?
А добилась я того, что узнала, где пасется мой убийца. Теперь—то он от меня не ускользнет. Потому что у нас в церкви тоже иногда проходят такие евангелизации, только мы их просто называем богослужениями. Пастор Тим или кто—то из проповедников с особо доверенными лицами отправляются по окрестным селам – нести слово Божие. Подчеркиваю – с особо доверенными лицами. Новообращенного до такого важного дела не допустят. К тому же мой душитель там не на последних ролях, он регент. Что—то типа руководителя хора, если по-мирски говорить. Уважаемая и серьезная должность, надо сказать! Как так получилось, что регент этой церкви стал убийцей – у меня в голове не укладывалось. Ну да ладно, там разберемся. Главное – я знаю, где его искать. Сейчас пообедаю, приму душ, загримируюсь и поеду в эту церковь, пробью обстановку.
Однако первым делом, зайдя домой, я рванула в Каморку.
Девица лежала на раскладушке, отвернувшись от меня к стене.
– Э-эй, та как? – поинтересовалась я.
Она не отреагировала.
«Может, померла?», – с робкой надеждой спросил голос.
«Не с моим счастьем!», – вздохнула я и пошла к раскладушке. Перевернув девицу на спину – я поняла, чего это она от меня отвернулась.
Лента скотча была на треть оторвана!!!
– Ну, Марья – искусница! – всплеснула я руками. – Что за бунт на корабле, а?
Девица злобно глядела на меня.
– У меня ноги затекли, уродка, – выплюнула она. – Развяжи!
– Нашла дуру, – хмыкнула я.
– Я же без ног останусь!
– Дэн тебя будет любить любой, – улыбнулась я ей. – Все на сегодня просьбы?
– Мне в туалет надо, – неохотно призналась она. – Срочно. Уж сил терпеть нет.
Я сострадательно на нее посмотрела и, вздохнув, ответила:
– Слушай, как там тебя… Я не зверь, но и не дура. Ежли я сейчас тебе хотя бы ноги развяжу да в туалет свожу – подозреваю, кончится это для меня плачевно.
– И что мне делать?!
– Под себя, милая, – вздохнула я. – А что делать? Снайперы, когда жертву выслеживают – по трое суток не двигаются. И клозета рядом обычно нет. Я в книжках про это много раз читала, вот! Ну а ты сама по своей воле в это ввязалась, и цель у тебя была – уничтожить меня. Так что присваиваю тебе звание снайпера и напутствую: терпи, казак, атаманом будешь!
– Я тебя ненавижу! – прошипела она.
– Слушай, я тоже к тебе любви не питаю, – заметила я. – Причем обрати внимание, что если ты так меня ненавидишь только за то, что я не имею возможности держать тебя тут со всеми удобствами, то как же мне тебя ненавидеть за то, что ты меня почти убила, а?
– Пошла к черту!
– Говорить так и не будешь?
– Пошла к черту!!!
– Ну и дура, – обиделась я. – Если бы мы поговорили как два умных человека, глядишь – и договорились бы до чего—то, верно?
– Это ты, убожище, умная?
– Аудиенция окончена, – вздохнула я, отрезала новый пласт скотча, подлиньше, и на совесть залепила ей рот.
Не хочет человек по-хорошему. Эх, как бы было замечательно, если бы она пошла на контакт, мы с ней переговорили, и все это закончилось мирным чаепитием и заверениями в дружбе!
Мечты, мечты…
Выходя из Каморки, я не пленилась наложить охранные чары на дверь, а то ведь девушка-то активно рвется на свободу! И на всякий случай я еще и задвинула засов, а то мало ли чего.
«Ну и чего потом с ней делать—то?», – настойчиво вопросил голос.
«Отстань, а?», – страдальчески поморщилась я. Откуда я знаю, что с ней делать? Убивать людей я не умею, у меня кишка на это тонка. А больше… Больше я не знаю, что делать.
Вот и оставалась мне следовать путем Скарлет и задвигать обдумывание этой проблемы на завтра. А лучше – через недельку. Или две.
А пока я разберусь с душителем. И постараюсь через него узнать про фифу.
Приняв душ, мы с Лорой подкрепились, после чего я потратила кучу времени на выполнение своего святого материнского долга. То есть я сменила Баксу доллары в лоточке, нарезала ему мяса, налила сметанки и несколько раз погладила его по головке. Сыночка мой отчего—то смотрел на меня хмуро и материнской ласке не радовался.
– Я вот разделаюсь с делами, и заведу щеночка, а тебя на помойку выкину, ясно? – припугнула я его. – Щеночки – они всегда хозяевам рады, а не только тогда, когда в желудке пусто!
Кот посмотрел на меня долгим и внимательным взглядом, презрительно фыркнул и отвернулся к сметане.
– Правда выкину! – жалобно сказала я.
Кот не повел и ухом.
Вздохнув, я схватила ключи от машины, и мы с Лорой пошли в церковь. Пока мы спускались на лифте на первый этаж, я ей жаловалась:
– Вот, Лора, ростишь деток, ростишь, а они потом тебе такой вот кукиш показывают.
Лора согласно что—то бурчала.
Не успела я выйти из лифта, как меня окликнул охранник.
– Магдалина Константиновна!
Я обернулась и выжидающе на него уставилась.
– Вам тут передать велели, – улыбнулся он и протянул мне здоровенный веник – букет из полураспустившихся, тугих роз.
