вместе и детьми играли в одни игры. Феррон не спал уже двое суток, и все это время Инго не спал тоже. Словно впервые Государь заметил поседевшие волосы слуги, и жалость вдруг затопила его сердце. Инго хотел приготовить для него питье, и сон сморил его с пустым кубком в руках. Феррон на мгновение прикрыл глаза. Как же мало он думал о тех, кто все это время был рядом с ним…
Государь поднял руку. Вот так. Пусть спит, пусть отдохнет, и сон его будет счастлив, он слишком устал. Бескровные– губы Феррона шевельнулись в улыбке. Конечно, Инго будет вне себя, когда, проснувшись, обнаружит, что он исчез… Совсем как когда-то в юности. Ничего, он выслушает все его упреки, когда вернется. Пусть бушует на здоровье! Посмотрим, что он скажет, когда увидит, кого он привел в замок.
Феррон вдруг почувствовал неожиданный прилив сил. Он резко поднялся, даже не услышав, как стукнуло об пол опрокинутое кресло, и вышел из покоя.
– Государь!
Чья-то темная фигура шагнула ему навстречу из полутемной сводчатой арки коридора, и его пальцы сами собой сжали рукоять меча.
– Отец! Это я, Герэкс.
– Герэкс… – Меч плавно скользнул в ножны.
– Отец, куда ты идешь?
Государь улыбнулся:
– Разве я не говорил тебе? Ригэн, твой брат, возвращается. Он ждет меня.
– Я помню, – мягко ответил Герэкс.
– Зачем же ты спрашиваешь? – Рассеянная улыбка блуждала на губах Государя. – Я должен идти.
– Отец!
Глаза Государя грозно сверкнули:
– Ты хочешь остановить меня, Герэкс?
– Нет. – Молодой человек почтительно отступил.
Государь вдруг наклонился к сыну:
– Я открою тебе тайну, Герэкс. Ригэн возвращается не один.
– Я знаю, отец.
– Как ты можешь знать об этом? Впрочем, не важно… – Государь медленно дотронулся до лба. – С ним возвращается Сигрид, – прошептал он.
– Кто? – Герэкс пораженно вскинул голову.
– Только не говори, что ты не знаешь Сигрид, – с досадой ответил Феррон. – Я больше не хочу ничего скрывать, мы и так слишком долго скрывали ее.
– Но, отец, – у Герэкса разом пересохло в горле, – мы ждали твою дочь.
– Дочь? Конечно, дочь…
– Но ее имя – Беорн.
Исхудавшие пальцы Государя сжали виски.
– Мне надо торопиться, Герэкс, ты задерживаешь меня.
– Отец! А где Инго?
– Инго? – Государь вскинул брови. – Он спит.
– Отец!
– Ты мешаешь мне, Герэкс, что еще?
– Я… я только прошу взять меня с собой. Я… очень давно не видел брата.
Лицо Государя смягчилось.
– Ты прав, – тяжелая рука легла на плечо Герэкса, – ей будет приятно видеть тебя. Она всегда говорила, что хотела бы иметь такого сына, как ты.
– Отец… – прошептал Герэкс, но Государь не слышал его, он стремительно шагал вперед.
– Тебе лучше поторопиться!
На секунду Герэкс закрыл лицо ладонями. Боль и жалость, жалость и боль. Сомнений не осталось – Государь был безумен.
Теперь они двигались медленно. Восточная тропа, ведущая вниз, к дорогам Шаагеза, была не такая крутая и узкая, как северная, по которой они поднимались в Суали. По этой тропе путники могли бы двигаться гораздо быстрее, но Ригэн, казалось, нарочно тянул время. И снова под их ногами шуршала и блестела на солнце белая мраморная крошка.
Они заночевали, почти достигнув подножия горы, а утром с восходом солнца вновь двинулись в путь. Печальная тропа кончилась, но, погрузившись в свои мысли, Криш не сразу заметил, что мраморная крошка под ногами сменилась гладко обтесанным и хорошо пригнанным друг к другу булыжником. Он поднял голову. Деревья расступились. Пустынная, нагретая солнцем дорога пропадала между высокими холмами, за которыми, словно часовые, острыми пиками вздымались в небо узкие скалы. Внезапно маг остановился. Криш ничего не увидел, зато услышал очень неясный, до боли знакомый дробный звук – по мощенной камнем дороге скакали несколько лошадей.
– Государь, – тихо произнес маг.
…Спешившись, Государь шагал, опираясь на плечо старшего сына, и у Ригэна защемило сердце. Лицо Феррона стало лицом старца, претерпевшего жестокие лишения. Такие лица бывают у самоотреченных после последнего самого страшного испытания, когда тело становится лишь досадной помехой в борьбе духа и разума. Когда глаза человека способны сказать намного больше, чем его язык.
Но шаг Государя был тверд, и его простое долгополое одеяние трепетало на ветру, подчеркивая гордую осанку. Лишь драгоценная застежка, фибула, поддерживающая плащ на его плече, говорила о том, кем был этот человек с непокрытой головой. Двое воинов-телохранителей Государя замыкали маленькую процессию.
Ригэн посмотрел на Герэкса. Старший сын Государя был бледен и в ответ на немой вопрос лишь медленно покачал головой. Сняв шлемы с оперенными навершиями, воины почтительно склонились перед магом в молчаливом приветствии.
– Сын, – тихо произнес Государь, – мой сын, Ригэн… Ты вернулся.
Маг медленно шагнул вперед.
– Отец, – его голос дрогнул, – я нашел ее.
– Да-да, – взгляд Государя блуждал, – но где же она? И что делают здесь эти люди?
– Эти люди мои друзья. Они помогали мне в моем пути.
– Хорошо, пусть так, – нетерпеливо проговорил Государь, – но где же она?
– Вот.
Ригэн опустил руку на плечо Эши, словно не желая отпускать ее от себя.
Государь медленно повернул голову. Никогда Эши не видела таких глаз. Они притягивали и опустошали одновременно, и, зачарованная взглядом, Эши медленно качнулась вперед.
– Стой, Эши, – одними губами прошептал Ригэн, но она не услышала его.
– Беорн, – тихо произнес Феррон, – если ты моя Беорн, подойди ко мне.
Эши сделала еще один шаг, и Государь обнял ее.
Криш видел, как напряглось тело Ригэна и сыновья Фер–рона обменялись короткими взглядами.
– Но почему я не чувствую тебя, – Государь нахмурился, – совсем не чувствую.
– Отец, – маг шагнул вперед, – отец, разве ты не помнишь? Ты не можешь узнать ее. Она потеряла память.
Герэкс встал рядом с братом.
– Мы не раз говорили об этом!
– Я не чувствую ее, – тихо повторил Государь и, отстранившись, посмотрел Эши в лицо. – Кто это, Ригэн?
– Отец, – быстро заговорил Герэкс, – она потеряла память, но от этого не перестала быть твоей дочерью. Ее кровь узнала башня Месха, ее кровь вернула Ригэну воплощение, огонь слушается ее так же, как любого из нас.
– Молчи. – Лицо Государя исказилось. – Ригэн, кого ты привел мне?
– Я привел твою дочь и свою сестру, – ровно ответил маг.
Пальцы Государя сжались.
