заметил, если бы не думал на работе о посторонних вещах», – попенял ему внутренний голос. В следующий миг Остринус усилием воли погасил свои негативные эмоции: прежде всего он был профессионалом.
– Буди Шмелева! – скомандовал он Муромову. – А я пока пойду, найду причину этих смертей.
– Может этого… местного… как его… Хольта привлечь? В случае серьезной заварухи его помощь может оказаться нелишней.
– Не надо, – при упоминании имени Хольта Остринус поморщился. – Сами справимся. Вряд ли это что-то очень серьезное. А его позвать всегда успеем.
– Ну ладно, – Муромов прервал контакт, а у Остринуса осталось ощущение, что тот его не одобряет.
«Ну и плевать! – на эллезарца внезапно накатил приступ злого пофигизма. – К черту его! Еще у землян я не искал одобрения!»
А через секунду Остринус сморщился уже от боли. Сторожевой круг сигнализировал о магическом проникновении, причем не скрытном, а наглом, грубом, как будто вторгшийся на территорию поместья был настолько уверен в собственном превосходстве, что не считал нужным скрываться.
«Черт! Это уже серьезно!» – Остринус бросился по лестнице вниз, в холл.
– Хороший кофе, – похвалил Торстен Хольт, попробовав.
– Спасибо, – Алина улыбнулась бледной улыбкой. – Это единственное, что я умею готовить.
Адепт бросил на нее быстрый взгляд.
– Что, удивляетесь? – спросила его девушка. – Зря. Издержки большого достатка. Жалко было тратить время на готовку. Я против женского кухонного рабства.
– Некоторые женщины любят готовить. Они говорят, что это их успокаивает.
– Отговорки, – отмахнулась Алина. – Подчиняются во всем мужьям и врут, что делают это по собственному желанию.
– Но не все могут позволить себе питаться в ресторанах или иметь собственную кухарку.
– Их трудности. Слава богу, что хотя бы этой проблемы у меня нет! Зато других навалом.
Алина помрачнела, отхлебнула кофе и уставилась в темное окно. На лице ее явственно выступило страдание.
– О чем вы думаете? – поинтересовался Хольт.
– Знаете, мне даже хочется, чтобы он пришел сюда.
– Кто? Ваш муж?
– Да.
– Вы хотите умереть или получить отпущение грехов?
– Либо то, либо другое. Даже и не знаю, чего больше.
– Вам нужно победить в себе это настроение. Трудно защищать того, кто сам не хочет жить.
– Защищайте моего отца, Торстен. Он жить хочет, и я хочу, чтобы он жил.
– Это мой долг, Алина Андреевна, но как насчет вас?
– Бороться с судьбой дано лишь великим. Для остальных это безнадежное занятие, – медленно произнесла Алина, и у Хольта возникла твердая уверенность, что это цитата.
Он уже совсем было собрался спросить, что она хотела этим сказать, как вдруг ощутил резкое изменение магической обстановки вокруг. Его лицо напряглось, что не укрылось даже от Алины, мысли которой витали далеко от этой комнаты.
– Что происходит? – спросила она.
– Пока не знаю. Но что-то нехорошее. Думаю, нам лучше подняться к вашему отцу и разбудить его.
– А вы не хотите узнать, в чем дело?
– Очень хочу, но мой долг – непосредственная охрана жизни вашего отца и вашей. А для выполнения этой задачи лучше, чтобы вы и Андрей Сергеевич находились в одном месте. Внешней угрозой пусть занимаются усмирители: в конце концов, именно для этого они здесь.
– Хорошо, тогда пойдемте наверх.
Они поспешно покинули кухню.
Из-под входной двери тонкой струйкой сочился туман. Когда Остринус спустился в холл, его там уже скопилось приличное количество. При появлении адепта он внезапно сгустился, и из него материализовались две темные фигуры вампиров.
«Летучие мыши тоже бывают разные», – мелькнула в голове эллезарца фраза Муромова. В мгновение ока сотворив мощный огненный шар, адепт метнул его в вампиров и с изумлением увидел, как пламя бессильно стекает по незримому щиту, окружавшему нежить. Через секунду рядом с вампирами из облака мрака возник лич.
Остринус от души вмазал по личу молнией, которую тот, впрочем, отразил, а затем переключил свое внимание на метнувшихся вперед вампиров, поставив на их пути «стену Иерихона». Он не опасался магических атак лича, крепко надеясь на свой амулет, но, как выяснилось, зря. Хваленый эдемитский артефакт, защищавший от любой вредоносной магии, внезапно нагрелся и разлетелся на куски.
– Какого инфера?! – потрясенный до глубины души, адепт покачнулся и осел на ступени. Только это и спасло его от «лезвия тьмы», запущенного личем, – оно пролетело над самой его головой.
Эллезарец поспешно соорудил магический щит и следующий удар некроманта уже отразил, но вот вампиры его удивили. Они оказались не совсем профанами в магии и сравнительно легко преодолели «стену Иерихона», на мгновение став почти прозрачными. Они атаковали стремительно и одновременно, причем с разных сторон. Одного Остринусу удалось отбросить силовым ударом, но, уворачиваясь от второго, он неловко перевалился через перила и упал на пол, где его и прикончило второе «лезвие тьмы».
Вампиры и лич двинулись вверх по лестнице, когда на втором этаже распахнулась дверь и появились еще два усмирителя. Огненный смерч, судя по мощности являвшийся плодом их совместных усилий, испепелил лича и одного из вампиров. Второй, продемонстрировав феноменальную реакцию, метнулся в сторону, избежав гибели в пламени. Ему удалось чудом спастись и от второго удара адептов, а через пару секунд пришла помощь: в холле материализовались сразу три лича. Двое из них тут же уничтожили амулеты усмирителей, а третий ударил по ним «волной смерти». Один из адептов, побелев как полотно, медленно осел на пол, а второй, очевидно, более опытный, ухитрился отразить заклинание.
Шмелев (а это был он), трезво оценив свои шансы в борьбе с тремя личами и вампиром, поспешно отступил в дверной проем, захлопнул дверь и запечатал ее «ледяной броней». Это должно было дать ему небольшую фору: даже владеющие телепортацией личи не смогут так легко преодолеть эту преграду. Дело в том, что это заклятье не просто запечатывало дверь, но создавало поле, затрудняющее все магические способы перемещения через него. Разумеется, мощь этого заклинания не шла ни в какое сравнение с блокадой перемещений, практикуемой эдемитами, а иногда и другими магами, но только коллективно, так как заклинание это требовало весьма серьезных энергозатрат. «Ледяная броня» была упрощенной версией блокады перемещений, но усмиритель рассчитывал обойтись им. Теперь – наверх, эвакуировать Барковых. Он сотворил арку пространственного коридора и вышел из нее неподалеку от спальни хозяина дома. Не успел он сделать и пяти шагов, как из-за кадки с огромным фикусом ему наперерез метнулась стремительная тень. Скорость мысли – величайшая скорость во Вселенной, но иногда и ее оказывается недостаточно. Люди и эльфы, как и некоторые другие, продвинутые в магическом отношении расы, способны колдовать усилием мысли. Но прежде чем мозг Шмелева успел сформировать истребительное заклятье, стальное жало клинка вампира пронзило его сердце.
Выдернув свой меч из тела адепта, Ровэн усмехнулся: не растерял своих навыков. Атакуй он мгновением раньше – ему пришлось бы сделать два шага, и усмиритель успел бы остановить его заклятьем, мгновением позже – и тот бы заметил прячущегося вампира. Теперь осталось смести последнюю преграду – адепта Хольта, который сейчас наверняка, как верная собака, сидит у ног хозяина – Баркова. Все еще улыбаясь, вампир двинулся к двери в спальню.
Барков поспешно одевался, искоса поглядывая на пребывающего в трансе Хольта. Тот сканировал дом. Хотя и без всякого сканирования было ясно, что творится что-то неладное: с первого этажа доносился тревожный шум.
– Ну что? Что там происходит? – не выдержал наконец Барков.
– Дела плохи, Андрей Сергеевич. Нужно спасаться! В доме – нежить!
– Что-о?! – изумленно протянул Барков.
