Потом передумал.
Он будет им мстить!
Да, я родился на Чистых прудах, в самом центре Москвы, в самом центре России. Теперь там стоит нефтяной билдинг. Теперь и там, и здесь ничто не принадлежит русским… и русским татарам не принадлежит, и русской мордве… и даже русским евреям тоже не принадлежит… ну, разве двум-трём… а остальным нет.
У нас украли всё.
Один старый мудрый еврей в Нетании на проспекте Теодора Герцля, что упирается в Средиземное море, сказал мне, плача:
— Они украли у нас всё… Сталина на них нет!
Профиль Иосифа Виссарионыча светился в свете полной иудейской луны с медали «За победу над Германией», что висела на его потрёпанном пиджачке среди других медалей и орденов.
Этот старик тоже был с Чистых прудов.
Они украли у него всё… Кроме права судить их по делам их… Он был везучим стариком. Русские старики уже давно перемёрли от голода и холода, на них как всегда не хватало ни газа, ни нефти.
Чистые пруды… застенчивые ивы…
Стэн знал, что с этими русскими церемониться нечего. Был бы предлог… И тогда, самое лучшее накрыть всех разом… особенно сейчас, покуда они там, уроды, «перенацелили свои ракеты» — то есть вывели из них боевые программы и задачи. Так могли поступить только полные придурки и кретины, это Стэн знал точно. А придурков и жалеть нечего. Придурков надо учить. По полной программме.
Лет тридцать назад один тип из «конторы» в Лэнгли показывал ему секретные тогда планы разгрома этих придурочных русских… Ядерный блицкриг проходил под названием «Дропшот». Президент, Пентагон и прочие шишки, короче, те, кто и есть Соединенные Штаты Америки, не размазывали соплей по подоконникам ООН и прочих богаделен, созданных как прикрытие «конторы». Первым ударом триста атомных бомб должны были разнести в пыль семьдесят крупных городов этой Империи Зла. Одновременно ещё двести тысяч тонн прочих снарядов и бомб за пару часов заливали океанами огня сто других городов… Промаха быть не могло — подавляющую часть населения Союза ждала неминуемая — хе-хе! — кремация… Он вспомнил паршивую девку, скривился. Память проклятая… все дела надо доделывать до конца, так его мать с отцом учили… Русских ему не было жаль, ещё бы жалеть эти исчадия ада… Потом по плану триста пятьдесят дивизий должны были ворваться в Россию со всех сторон при поддержки десяти тысяч боевых самолетов и семьсот пятьдесят кораблей должны были высадить десант — полный захват всей территории — всей! — всеми силами НАТО и Штатов, и главное — физическое истребление противника! затем расчленение Союза на зоны, постоянная дислокация войск…. План был блестящим… для 1950 года. Потом планы планировали покруче… и везде главным было — уничтожить население, пусть не всё — всё никогда не уничтожить, по щелям забьются! — но хотя бы девяносто процентов этих придурков!
Пришли времена и секретные планы перестали быть секретом… их даже публиковали неединожды… народ Штатов читал, смотрел, соглашался — всё верно, русских надо как тараканов!!! Появлялись новые планы — и старые в сравнении с ними были жалким лепетом детенышей-грудничков…
Но Стэн знал. Планировать можно всё что хочешь. А на деле… На паршивую Сербию все страны альянса бросили тысячи самолетов, миллионы тонн взрывчатки, урановые стержни… а толку? Ни хрена не вышло! Если бы русские шестерки не заставили Милошевича подписать мир, от НАТО остались бы одни ошметки — это было ясно всем как день. Русские придурки — а может, просто подлецы, — вонзили такой нож в спину Сербии, что всей мощи НАТО и Штатов не хватило бы на часть рукояти этого ножа. Да, русские умеют вонзать ножи в спину своим друзьям…
Это знают все. Кто с ними станет дружить.
Нет, проще их перебить, всех до единого.
И хватит уже болтовни… Нет страны, нет вопроса. Нет населения, нет проблемы.
Все думали о русских на один манер — и в Пентагоне, и в Кремле. Всем они мешали…
Так думал даже Стэн, у которого был русский дедушка. Так думали и сами русские, у которых русскими были дедушки, мамы и прабабушки… Это была единственная нация в мире, которая ненавидела и презирала саму себя.
А тем временем шла в Россиянии война — не большая, не малая. Так, пустяки. В день всего по сто человек убивало и калечило. Война была нужная, хорошая, справедливая. Только её все не завершали, кучу денег тратили — только чтоб не завершить. А всё потому, что в Россиянии народу слишком много было, особенно русских, развелось, понимать, сволочей! Вот их и сокращали.
Так Заокеания хотела, мировое сообщество, Европа и весь «цивилизованный мир» — а то, понимашь, развелось! Вот им и придумали Чеченегию, которой прежде не было.
И дело пошло на лад. А кто из русских не хотел убиваться на войне, того спаивали насмерть — все запреты и монополии на пойло сняли, все налоги отменили, только чтоб русских проклятых вывести. Да и другим людям дать подзаработать. В основном людям иноземным, с лицами явно кавказской национальности. Впрочем, что на них грешить. И они совесть имели, делились с кем надо. За это эти лица все чиновники-сановники любили. За это, видно, и дали им ярлык великокняжеский — собирать с этих проклятых русских дань, покуда они не передохнут. И все были довольны…
А как же иначе — демократия, милые мои!
Ух ты! ах ты! все мы демокрахты!
В Чеченегии пропал какой-то корреспондент. Какой-то Бубнитский или Пупницкий. Но я знал — никакой он не Пупницкий, а Моня! В первой своей аватаре. Моня-пострел везде поспевал.
А ещё я знал, что Моня нигде не пропадёт. Если надо ещё и ислам примет, и сам с выкупом-калымом возвернется. А потом напишет мемуары про благородных моджахедов и Россию-суку.
А может, и не вернётся. А останется там муфтием или «бригадным генералиссимусом». Его ещё и в новостях покажут: «историческая генеральная встреча — нет, саммит! только саммит! сейчас «встреча» не говорят! — исторический генеральный саммит генерального президентия Россиянии с генеральным генералиссимусом-муфтием Ычкер-чеченежской джамахирии!»
О-о, Моня Гершензон! Мой лучший друг! Лицо интернациональной национальности!
Нельзя ниоткуда уезжать.
Никогда и никуда.
Как только уедешь, что-нибудь да обязательно случится. Или наводнение, или землетрясение. Третьего дня плывешь себе, бывало, из Пирея на Миконос или Наксос паромом-экспрессом. Есть такой «Агапитос-экспресс», в Греции всё есть. А назавтра передают — паром затонул, семьдесят утопленников. Намедни гуляешь по храму царицы Хатшепсут в Долине Мертвых, что, как и положено, на западном берегу Нила,[28] а через неделю, как только уехал — сообщают, два автобуса туристов расстреляли, один изнасиловали и… тоже расстреляли, и ещё трем головы поотрубали, террористы. Стоит покинуть благословенную Русскую Калифорнию, где русское солнце восходит над фортом Росс… и кошмарное цунами Бэби Ку с жутким тайфуном по кличке Крошка Дафни заливает даже рай олигархов Бодегу и, о Боже, и без того закрытая роуд намбар ван закрывается чуть ли не официально… а ураганы и смерчи, сносящие эти томо-сойеровские, наф-нафовские и нуф-нуфовские американские соломенные домишки! Амэурыка, Амэур-рыука-а, тра-та-та-та-та…
А как вам нравится пожар на крыше небоскрёба Сирс-тауэр, где вы пили отвратительный амэурыканский «кап-пучино» вчера вечером… Это страшнее автобусов в Долине Мёртвых. Ибо с небоскрёба один путь — на небо.
А «близнецы» в Нью-Йорке? Два рога дьявола… Ай, шайтан! Вай, шайтан! Было… и нету.
И всё без нас. После отъезда…
Но ведь при нас не насиловали! не стреляли! не тонули! не трясло! не заливало водами! не сносило! не полыхало синим пламенем! не сшибало самолётами местных авиакомпаний!
Это не планета, а дурдом какой-то.
Палата № 8. Милости просим — всех перекосим!
Что, не хотите? А вы уже в ней!
Только прилетели из Штатов. И на тебе, по телевизору
— «конкорд», вылетевший туда же — будто нам на замену — упал, сто девять трупов. Непадающий,
