Антуанетта медленно вошла в отсек, и капитан сам захлопнул за ней дверцу.
Между тем зал быстро пустел. Озабоченный Либеро Кромлинг указывал каждому его отсек, и люди входили туда.
Быстро раздевшись и аккуратно сложив одежду, Антуанетта шагнула в пустой контейнер. На нее тут же обрушились циркулярные струи густой маслянистой жидкости, в ушах зазвучала стремительно нарастающая музыка. Из тысяч отверстий в стенках били сильные и злые змейки. Но уже через несколько секунд Арпада перестала их ощущать. Постепенно, по сложной, специально рассчитанной для нее кривой, она насыщалась ионами, которые действовали на организм как наркотики.
Антуанетта не удержалась, покачнулась, и чуткие щупальца киберсхемы бережно подхватили ее, не давая упасть.
Девушка знала, что через несколько минут эти же щупальца перенесут ее, уже полубессознательную, в биованну, наполненную ледяной жидкостью, и осторожно опустят туда. Над поверхностью жидкости останется лишь подбородок. Она будет еще дышать, но все медленнее и медленнее. А уровень жидкости миллиметр за миллиметром будет подниматься все выше. И затем… затем провал в мертвый сон.
И те же автоматы вызовут ее к жизни, когда приборы сообщат, что бешеный бег «Ренаты» прекратился и на корабле воцарилась невесомость.
«Интересно, в какой кабине Стафо? Вот если бы в соседней…» Это было последнее, что успела подумать Антуанетта.
Когда Стафо убедился, что Антуанетты в отсеке нет, его в первое мгновение охватила острая радость: значит, она сумела открыть люк и теперь находится в биозале.
Ну что ж. Если он, Стафо, и погибнет, это не собьет «Ренату» с правильного курса. Его друзья, безусловно, разгадают тайну торможения пульсолета и найдут путь к родной планете.
Однако же чертовски глупо погибнуть вот так, из-за пустой случайности. Но нет, он так просто не сдастся. Стафо облизнул пересохшие губы.
Прежде всего нужно принять меры против перегрузок. Времени в обрез. Лента по-прежнему не работает. Бежать назад, в рубку, где есть противоперегрузочное кресло? Нет, не успеет…
Корабль под воздействием внешних неразгаданных сил уже начинал наращивать ускорение, и тело исподволь наливалось тяжестью.
Ага, есть идея! Стафо наглухо затянул до самого подбородка герметическую «молнию» комбинезона и быстро повернул регулятор баллона со сжатым воздухом, вмонтированного в ткань комбинезона, — это был аварийный запас на случай катастрофы. Комбинезон сразу раздулся, словно шар, плотная прорезиненная ткань облегла, стиснула штурмана, погнала кровь в верхнюю часть тела. От прилива крови к голове Стафо почувствовал легкое головокружение.
В этот момент сила тяжести резко, рывком возросла. Непреодолимая сила швырнула Стафо к стенке коридора. Штурман не успел выставить рук и больно ударился лбом о шершавый пластик, который продолжал спокойно светиться. Стафо яростно швырнуло еще раз, на стальную штангу-поручень. Он почувствовал во рту солоноватый привкус. Одновременно к горлу подступила тошнота. «Ну вот и все», — только и успел подумать Стафо. Последним усилием воли он забрался в уголок коридорного отсека, за воздушный кондиционер, который мирно жужжал.
Он очнулся оттого, что автосистема комбинезона включила кислородную подачу. Стафо жадно глотал острую, восхитительно свежую струйку кислорода, бившую ему прямо в лицо.
Сила тяжести на корабле успела вырасти неимоверно.
Сколько времени прошло? Стафо высвободил из-под многотонного тела левую руку и медленно пододвинул ее к глазам. На это у него ушло минут десять. Но усилия штурмана оказались напрасными: часы разбились от удара о стальную штангу.
Стафо бросил взгляд на отражающую поверхность кондиционера. «Я похож в раздутом комбинезоне на тот серебристый шар», — подумал он.
Малейшее движение стоило штурману невероятных усилий. Кровь тяжело стучала в висках.
Прежде, всего выключить кислородную подачу: кислород необходимо беречь. Кое-как дотянувшись до узкого резинового патрубка, отходящего от шлема, Стафо стиснул его зубами и едва не вскрикнул от боли — передний зуб, которым он надавил, был выбит и еле держался. Стафо выплюнул его. Рот снова наполнился кровью, перед глазами поплыли цветные круги.
«Не раскисать!», — приказал себе штурман.
Самое время подкрепиться. При одной мысли о еде Стафо почувствовал тошноту. Но это не остановило его. Медленно, очень медленно двигалась его рука к карману комбинезона, где лежал пакет НЗ. Через каждые пять минут он разрешал руке отдохнуть. Вытащив пакет и надорвав пленку, он уже не сумел поднести его ко рту: тяжесть пакета превысила его силы. Пакет выскользнул из пальцев и глухо стукнулся о стенку, прилипнув к ней, — такой огромной была сила, тяжести.
Тогда Стафо решил применить новый маневр. Он медленно и осторожно наклонился к пакету и вцепился в него саднящими зубами. Ему посчастливилось достичь цели, и он жадно впился в сочную, ароматную массу хлореллы. Превосходная пища, насыщенная витаминами, быстро восстановила его силы, и Стафо почувствовал себя немного лучше. Затем ему удалось высосать из плоского термоса несколько глотков крепкого кофе. Он поднял голову, она не была уже такой тяжелой.
«Раз уж я остался один из бодрствующих на борту, нужно добраться до рубки управления и проверить, как работают механизмы», — решил он.
Хотя раздутый комбинезон сильно мешал, Стафо не решался выпустить из него воздух. Он отлично понимал, что только благодаря сжатому воздуху все еще переносит перегрузки. А ускорение силы тяжести — штурман это ощущал — продолжало возрастать. И потому надо было торопиться.
Кое-как втиснувшись в штурманское кресло и включив противоперегрузочную систему на полную мощность, Стафо почувствовал облегчение. Но это длилось недолго. Снова стала мучить огромная тяжесть.
Очнувшись от тяжелого забытья, Стафо пошевелился в кресле, устраиваясь поудобнее. Дышалось тяжело, в груди хрипело.
Роб, Роб! Как он мог забыть о Робе!
Стафо нажал кнопку вызова, и через несколько минут в штурманскую рубку как ни в чем не бывало вкатился Роб. Выглядел он как обычно, только движения его стали, пожалуй, более замедленными.
— Где ты был, Роб? — спросил Стафо, насилу ворочая распухшим и тяжелым языком.
— В кают-компании, — с готовностью пророкотал робот в ответ. Он не выразил ни малейшего удивления, что видит штурмана бодрствующим, хотя, конечно же, знал что все члены экипажа «Ренаты» должны в настоящий момент находиться в глубоком анабиозе. Традиция не программировать роботам эмоций, Стафо это знал, восходила к седой древности.
— В кают-компании для тебя нет работы, — заметил Стафо.
— Знаю, — согласился робот. — Но я не мог выйти оттуда.
— Люк заклинился? — воскликнул Стафо, живо вспомнив недавние события.
— Верно, и люк. Но это было потом. А поначалу я не мог подняться — лежал ничком: конечности подгибались. Повышенная сила тяжести, — пояснил Роб.
— Как же ты поднялся?
— Потом щупальца адаптировались, все пришло в норму.
«Вот что значит самонастраивающаяся система! — подумал Стафо. — Роб автоматически приспособился к условиям повышенной тяжести… Права Антуанетта: как несовершенен человеческий организм!»
— Весь экипаж лег в анабиоз? — спросил Стафо.
— Весь, кроме тебя, штурман. А почему ты…
— Об этом потом, — оборвал Стафо. Хорошо, что Антуанетта сейчас там, со всеми. В состоянии глубокого анабиоза человеческий организм нечувствителен к перегрузкам.
