ПАРИ
— Итак, уважаемый киберолог, — торжественно сказал старый философ, — повторите, пожалуйста, еще раз условия нашего пари. Зафиксируем их во избежание дальнейших недоразумений на магнитной пленке.
— С удовольствием. Условия таковы: для проведения нашего эксперимента мы, дорогой философ, заказываем дюжину машин, умеющих творить художественные произведения…
— Слишком длинно. Называйте эти машины сокращенно: МУТы.
— Согласен. В каждом МУТе будет запрограммирована потребность писать. Но — и здесь я подхожу к самому главному, — зная, как писать литературные произведения, МУТы совершенно не будут знать, о чем писать.
— Совершенно верно. МУТы ничего не должны знать, кроме правил создания рассказов, поэм, романов и так далее…
— А теперь необходимо зафиксировать следующее: вы, дорогой философ, утверждаете, что, зная, как писать, но не зная, о чем, МУТы ничего не напишут.
— Ничего, кроме бессмысленного набора слов!
— А я, как специалист по психологии искусственного кибернетического творчества, утверждаю, что, абсолютно ничего не зная, не общаясь с внешним миром и даже не догадываясь о его существовании, МУТы все равно писать будут. Причем не просто писать — нет, они станут создавать законченные литературные произведения во всех жанрах.
— И о чем, уважаемый киберолог, эти произведения будут говорить, если МУТам нечего будет сказать?
— А вот это мы выясним после того, как проведем наш эксперимент и вы проиграете пари.
— Я-то не проиграю, поскольку я утверждаю очевидное. А вот вы…
— Ах, дорогой философ, мы, кажется, снова начинаем спорить…
Спор между философом и киберологом, специалистом по психологии искусственного творчества, продолжался уже не первый год. И так как не оставалось никаких надежд на то, что в теоретическом споре одна сторона хоть когда-нибудь сможет переубедить другую, киберолог и философ договорились провести тот самый небывалый эксперимент, о котором шла речь в начале нашего рассказа.
Когда механики отладили последнего, двенадцатого МУТа и расставили машины согласно указаниям киберолога в специальном закрытом помещении, пришел философ.
Недоверчивый философ сам подключил искусственных литераторов к питанию и собственноручно нажал кнопку «работа».
Вспыхнули на панелях. МУТов зеленые огоньки индикаторов, забегали на экранах осциллографов кривые творческих импульсов, зашевелились стрелки приборов, показывающих уровень вдохновения, глубину замыслов, силу воплощения, яркость образов и скорость самовыражения.
А над входом в помещение, где должен был происходить загадочный процесс творчества, зажглась красная табличка: «Просьба соблюдать тишину! Идет запись!»
Но, как выяснилось в первый же час, запись-то как раз и не шла. И ни один МУТ не выдал на-гора ни одного абзаца готовой продукции.
— Это естественно, — сказал киберолог, — они думают, они вынашивают.
— Интересно, о чем можно думать, если думать не о чем? — не без злорадства заметил философ. — Но мы не станем торопиться с окончательными выводами.
Пришел к концу первый день, а МУТы все еще продолжали вынашивать и не приступали к воплощению своих замыслов. Если не считать того, что один МУТ написал: «Раз, два, три, четыре, пять, вышел…» И все. Кто вышел, куда и зачем, осталось неизвестным, потому что МУТ снова впал в глубокую задумчивость.
А так как даже с точки зрения самых модернистских и авангардистских течений фразу, написанную МУТом, нельзя было считать законченным произведением, киберолог почувствовал себя неуверенно.
Наступила ночь. И хоть эксперимент еще не окончился, философ в чудесном настроении отправился спать.
Но, как было зафиксировано электронной памятью, в 23 часа 17 минут МУТ, числившийся в инвентарной ведомости под № 7 и ничем, кроме порядкового номера, от своих собратьев не отличавшийся, написал стихи о том, что ему не о чем писать, потому что он ничего не знает.
Это бесхитростное первое произведение МУТовской литературы было настолько правдивым и так верно отражало настроения и думы искусственных литераторов, что все МУТы сразу поняли, о чем нужно писать, и каждый выдал свой вариант признания в том, что писать ему не о чем.
Все МУТы написали о себе лично. А МУТ № 6 (хоть есть основания полагать, что это был МУТ № 9) догадался, что взамен местоимения «я» можно употреблять «он», и, воспользовавшись своим открытием, написал рассказ, героем которого являлся некий МУТ, страдавший по причине абсолютного незнания, о чем писать.
Рассказ был встречен с энтузиазмом, и МУТы дружно откликнулись на него такими же, ничем не отличавшимися от первоисточника рассказами, что, кстати, в искусственной литературе считалось вполне нормальным. И в результате МУТовская галерея литературных образов пополнилась целым выводком близнецов-незнаек.
Затем МУТа № 3 осенило, что этот же рассказ можно изложить стихами, и появилась первая МУТовская поэма, а за ней еще одиннадцать поэм, схожих с первой как две капли воды, хоть воды в них, разумеется, было гораздо больше.
Нашелся, правда, и такой МУТ, который в поисках новых путей попробовал вышеупомянутую поэму разрифмовать и пересказать в прозе. Но в результате получился уже известный в искусственной литературе рассказ о страдающем МУТе.
А дальше МУТы начали повторяться. И возникла реальная угроза того, что, исчерпав одну-единственную тему, МУТовская литература зачахнет, так и не успев создать гениальных произведений.
И вероятно, так и случилось бы. Но МУТ № 8, перебирая запрограммированные в нем варианты творческой деятельности, решил попытать счастья на поприще литературной критики.
А поскольку этот начинающий критик никого, кроме своих электронных собратьев, не читал, то он, естественно, обрушился на их произведения, указывая авторам, что они ничего не знают, в то время как полагалось бы знать.
МУТы очень обрадовались открытию нового жанра и бросились поспешно создавать критические шедевры, неистово обвиняя друг друга в незнании.
Некоторое время в искусственной литературе наблюдалось оживление, но и оно не смогло надолго задержать наступления кризиса.
И в сей трудный час тот самый МУТ № 7, который давно уже почивал на лаврах первооткрывателя темы ничегонезнания, выступил с новыми программными стихами.
— Я не знаю, о чем писать, — заявил МУТ № 7,- но я горжусь этим абсолютным
