диктатора…
Старый замок баронов Эйгонов погрузился в траурную тишину. Над воротами слабо трепетал под ветерком черный вымпел со сгорбленным стервятником на корявой ветке высохшего дерева - дань старой семейной традиции. Еще добрую сотню лет назад этого крылатого вестника смерти вышила пра-пра- бабушка Хайдена, когда ее супруг не вернулся с очередной войны… То есть, вернуться-то он вернулся, но - увы - в виде бездыханного тела, завернутого в собственный изорванный плащ. На плаще и вышила убитая горем Идалия Эйгон горбатого грифа, и с тех пор всякий раз, когда старый замок лишался хозяина, черный вымпел пятном темнел над решеткой ворот, оповещая всю округу о том, что кто-то из Эйгонов покинул этот мир.
Внутри замок казался вымершим - так там было тихо и пусто. Слуги попрятались по своим каморкам, и появлялись в господских комнатах только по необходимости - стараясь не сильно мозолить глаза хозяевам. Все понимали, что пришло тяжелое время. Правда этим самым 'хозяевам', а, точнее, хозяйке замка было совсем не до слуг… Леди Айлин, то ли невеста, то ли уже вдова, из покоев Хайдена не выходила. Не просила ни есть, ни пить, и, кажется, даже не спала. Если бы не Кармен, практически насильно впихивающая в подругу пищу, то Айлин, вероятнее всего, погибшего жениха пережила бы ненадолго…
– Послушай,- уже в который раз терпеливо сказала испанка, глядя на сидящую у кровати девушку,- ну так же нельзя!… Уже третий день пошел! И хочешь ты этого или нет, но его придется похоронить!
– Нет.
– Айлин,- Кармен подошла ближе и присела на край широкой постели.- Я понимаю, это трудно… это больно… но… Хайдена больше нет! И даже если ты сейчас сама себя в гроб вгонишь, ты его не воскресишь. Пожалуйста, позволь нам…
– Нет!- яростно замотала головой девушка.- Нет, нет, нет!…
– Но так не может продолжаться вечно!- всплеснула руками испанка.- Человеческое тело подвержено тлену!… Ты хочешь в результате оказаться с глазу на глаз с разлагающимся…
Умоляющий взгляд подруги заставил ее умолкнуть.
– Нет,- чуть слышно проговорила невеста молодого барона,- я не могу!… Я не могу без него… Я знаю, что ты права, что это необходимо… Но я не могу! Как подумаю, что больше никогда его не увижу, мне становится так… страшно…
– Я понимаю,- тихо сказала девушка, ласково глядя подругу по руке,- это страшно, это больно, но… малышка, жизнь не кончилась!… Сейчас тебе тяжело это понять, но со временем…
– Время?- глядя в пустоту, пробормотала Айлин.- Раньше оно летело, как птица… а сейчас совсем не движется. Каждая минута - что месяц, каждый час - что год… я не могу так больше, Кармен!
– А другие?- возразила испанка.- А как же сотни жен, невест, матерей, которые потеряли своих любимых в боях?… Они, стало быть, смогли, а ты - не можешь?
– Значит, они сильнее меня.
– И вовсе нет!- сердито заявила девушка.- Они такие же, как ты! Такие же, как я!… Думаешь, мне было легко, когда Аркадий пропал?… Но я…
– … но ты не видела своими глазами его бездыханное тело с ножом в сердце!- вскинулась та.- И его не убивала твоя покойная сестра, накануне вашей с ним свадьбы!
– У меня нет сестер,- буркнула Кармен, у которой захолонуло сердце при одной только мысли о том, что было бы, окажись она на месте Айлин. Да что там! Мысленно возвращаясь в прошлое, испанка вынуждена была признать, что, когда вирусолог исчез, она вела себя ничуть не лучше несчастной невесты барона. Это сейчас все стало проще - и говорить о нем, и думать. А тогда…
Сначала Кармен ждала. Ждала, что вот сейчас откроется дверь, и знакомый веселый голос скажет: 'Что, блин, не ждали?!' При чем тут блины, она не понимала до сих пор. Наверное, в тех краях, откуда пришел Аркадий, так принято… Потом ожидание сменилось горькой обидой. Да как он мог?! Ушел, ничего никому не сказал, ничего не объяснил… просто взял всех и бросил! А еще говорил, что любит!… Враль! Да пусть теперь только попробует на глаза ей показаться! Уж она ему задаст!… Уж она ему все выскажет! Уж она ему… На этом обычно все мечты об отмщении спотыкались и таяли - Кармен понимала, что, вернись он в действительности, единственное, что она смогла бы сделать - так это прямо с порога броситься на шею своему герою. Без всяких слов…
Сейчас страсти, кипевшие тогда в горячей душе испанки, улеглись. Конечно, она ничего не забыла, но смогла - нет, не смириться, а просто принять его уход. Значит, так было надо. Кому и зачем - она старалась не думать. Уж очень тоскливо становилось от таких мыслей…
Кармен тряхнула головой, прогоняя нахлынувшие воспоминания, и вновь взглянула на Айлин. Бедняжка! За три дни дня осунулась, истаяла, как свечка. Одни глаза остались!… Видел бы это Хайден…
Девушка наморщила лоб. Хайден!… Не зря ведь вспомнился!… Раз кроме обожаемого жениха эту упрямицу ничем не проймешь, попробуем зайти с этой стороны… Дьос мио, только бы сработало!…
Диктатор Наорд, склонив голову, мрачно вчитывался в недлинное письмо с родины. Письмо только что доставил в замок Эйгонов один из дворцовых пажей. Скакал двое суток, лошадь загнал, четверть пути своим ходом добирался… Настоящий тайгетец, как и старый верный дворецкий, который не побоялся послать весточку своему господину, не побоялся нового короля… При мысли о Дженге Наорд яростно заскрипел зубами и по привычке принялся шарить правой рукой по столу, в поисках чего-нибудь тяжелого, что можно было бы с размаху швырнуть о стену… Осознав свое неблаговидное намерение, устыдился. 'Держи себя в руках,- велел сам себе диктатор.- Ты не у себя во дворце, ты - гость!…' Сделал глубокий вдох и поднял голову. Мальчик-гонец, тихо клюющий носом в углу библиотеки, встрепенулся:
– Ваше величество?…
– Сиди,- махнул рукой правитель.- И без того едва на ногах держишься. Благодарность сердечная вам обоим, значит, не ошибался я в своих людях… И в Дженге не ошибался. Сразу надо было в тюрьму упечь, негодяя! Так ведь пожалел - не его, Зафира пожалел… Что с генералом?
Мальчик не ответил, только глаза опустил.
– Убит.- Сам ответил на свой вопрос Наорд.- Никогда и никому Зафир бы булаву не отдал… а уж сынку своему тем более. Дженга, разумеется, за руку не поймали?…
– Господин королевский дворецкий справлялся,- сказал мальчик.- Слуги в поместье говорят, нашли ночью генерала в его кабинете, заколотого. И деньги пропали, говорят… простите, ваше величество!…
Диктатор криво усмехнулся:
– За что извиняешься? Это можно было предугадать. Такие, как Дженг, ни перед чем не остановятся. Кроме того - он все-таки сын своего отца!…
На непонимающий взгляд пажа Наорд невесело улыбнулся:
– Да, ты не ослышался. Характер у него отцовский, да только дорожки их в разные стороны разошлись… Генерал ничего не пожалел бы во имя долга. И семью не пожалел бы, я, признаться, не уверен, что сам на такое способен… И Дженг такой же. Только ни долга, ни чести не ведает… Эх, Зафир, Зафир, верный мой пес, ушел, оставил своего государя без тыла спокойного!… Не в вину тебе говорю, душа стонет…
Наорд обхватил голову могучими руками и, сгорбившись, замолк. Маленький паж, ставший невольным свидетелем чужого горя, затаился в своем углу тихо, как мышонок. Он любил своего короля, был ему предан, и жизнь бы отдал, только чтобы не видеть сейчас этой согбенной фигуры, опущенных широких плеч и побелевших пальцев, в отчаянии сжимающих мудрую, бедовую голову… Минута прошла в стискивающем сердце молчании, другая, а на исходе третьей государь поднял голову и сказал:
– Пойди наверх, найди Кармен. Это такая красивая смуглая девушка с темными волосами. Передай, что я просил где-нибудь тебя устроить. Тебе нужно отдохнуть и как следует выспаться.
– Но, ваше величество, я думал…
– Домой ты не поедешь,- перебил его диктатор.- Я отдаю должное предусмотрительности моего дворецкого, но и Дженг тоже не дурак. Уверен, что и у него в Тайгете полно своих людей… Это был бы лишний, никому не нужный риск. Отправим весточку с почтовым голубем.
– Нет,- качнул вихрастой головой мальчишка.- Голубей отслеживают!… Если позволите, я отправлю Куса. Он умный и хитрый, он точно доберется…
Поймав вопросительный взгляд диктатора, паж улыбнулся и тихонько свистнул - три раза коротко, и
