Изрыгали огонь и смерть круглые дула тяжелых орудий Второй Мировой. Стучали молоточками в шахтах деловитые гномы-рудокопы. Выпячивались волнистыми желтыми барханами великие пустыни с крошечными зелено-голубыми точками оазисов… Непрерывный калейдоскоп выпуклых, рельефных живых картинок кружил голову, яркими сочными кляксами атакуя сметенное сознание, изгибая его под любым углом, по своей прихоти, сбрасывая оковы прошлого и туманную завесу будущего, маня, притягивая, и тут же ускользая от пытливого человеческого взгляда, непрерывно листая страницы книги - книги жизни и смерти, книги Бытия. И это было одновременно и жутко и прекрасно…
Ни Аркаша, ни Хайден сами толком не помнили, когда же наконец беспорядочное мельтешение эпох, реальностей и событий смялось в однотонную серую пелену, крутануло путешественников облачным вихрем и рассеялось. Феникс, тяжело взмахивая крыльями, сбрасывал высоту, опускаясь все ниже и ниже, сквозь тучи. Зазеленел внизу луг, зашелестела тяжелыми, медными, словно налитыми светом заходящего солнца, листьями буковая роща. Блеснул между двумя невысокими холмами узкий шелковый пояс реки… Огненная птица описала широкий круг над невозделанным полем, перемахнула через рощу, и, выставив перед собой, как самолет - шасси, когтистые лапы, с треском приземлилась в буйные заросли дикого шиповника.
Шиповник такого отношения не потерпел.
– Кар-р-р!!- изодранный колючими шипами Феликс с воплем зажмурился и ломанулся сквозь заросли вслепую, оставляя на злонамеренных кустах клоки алых перьев. Товарищи у него на спине вцепились друг в дружку мертвой хваткой, чтобы не упасть - несся птиц не разбирая дороги, да еще и таким аллюром, что только держись!… Разумеется, если ты бесплотный дух, то ни ветки, ни колючки, ни древесные стволы повредить тебе ни в коем разе уже не могут, но кто ж об этом думает, сидя на скачущем горным козлом фениксе, когда по обе стороны от тебя лес сливается в сплошной размытый забор, а спереди неумолимо надвигается… широченный ствол громадного бука?!
– Феликс, сто-о-ой!!!- дико завопили оба.
Поздновато.
Древний миф смачно впечатался лбом в основание дерева, хрустнул клювом и осел на землю… Молодые люди, радуя окрестности переливчатым воем, по инерции пролетели вперед еще с полсотни метров и, ошалело тряся головами, заколыхались в воздухе.
– Мягкой посадки,- запоздало вымолвил Аркадий, немного успокоившись и сровняв дыхание.- Где это мы? А страус где?
– Он, наверное, там остался,- предположил барон, неопределенно махнув рукой в сторону старого бука.- Он же не бестелесный… Не убился ли, упаси Господь?!
Горестные стенания из-за деревьев тут же развеяли эти опасения.
– Набита шишка, и крыла висят безвольно… О, я, несчастный!… Недолог, ох, недо-о-олог век легенды, что жизнь свою кладет на благо людям… неблагодарным!! Слышите, злодеи?!
– Ну, началось…- философски вздохнул Аркаша, поворачивая назад к дереву.- Вот ведь сто к одному - в самом худшем случае только клюв и поцарапал, а вспоминать теперь еще сто лет будет! Эй, Феликс!… Мы тут!
– А где ж вам быть еще, убийцы…- прокряхтели от корней бука, и помятый, сердитый и обиженный на весь род человеческий феникс встал на расползающиеся лапы.- Ведь не хотел лететь, в том Небо мне свидетель! Вот, поплатился… Гибну! А за что?…
– Да перестань,- медик бегло осмотрел 'умирающего' и пожал плечами:- Все на месте, ни ран, ни переломов, и шишек тоже, кстати, нету. Без толку разоряешься.
– Как - нету?!- возмутился птиц.- А вот, на лбу?! Я же ее чувствую, прямо вот… этими… всеми фибрами души!!
– Дурак ты, страус!- только фыркнул Ильин.- Фибры, чакры… Ничего там нет! Разве что перьев не хватает. Но уж это, извини, не ко мне, надо смотреть, куда приземляешься…
– Так я еще и виноват?!
Барон с легкой усмешкой покачал головой, прислушиваясь к вспыхнувшей перепалке.
– Как раньше!…- почти с умилением пробормотал он себе под нос, и решив, что друзья разберутся сами, легко взмыл вверх. Вот что ему и нравилось в его теперешнем состоянии, так это способность летать!… Вес тела не тянул к земле, твердая кора деревьев не царапала, руки легко проходили сквозь тесное сплетение кривых ветвей, и позолоченное закатом небо наплывало сверху - медленно и торжественно… Хайден поднялся над буковой рощей и завис, обозревая окрестности. В этих местах ему бывать еще не приходилось, да, судя по всему, и не только ему: удивительная, спокойная тишина, отсутствие дорог и мирно пасущееся на лугу маленькое стадо обычно пугливых косуль наводили на мысль о том, что сюда вообще не ступала нога человека. Удивительно, сам себе сказал сэр Эйгон, такие благословенные места - и до сих пор их еще никто не прибрал к рукам?!
Он поднялся выше. А потом еще выше. А потом… Воздух вокруг качнулся, мягко завибрировал, едва заметно уплотнился и с тихим шелестом вытолкнул призрачное тело молодого дворянина по другую сторону невидимого купола. Ахнув, Хайден повертел головой по сторонам и обомлел: вокруг, оказывается, вовсю кипела жизнь! Совсем неподалеку, за рекой, через которую был перекинут узенький пешеходный мостик, простирался наезженный широкий тракт, левее поднимались кверху белые столбики дыма из печных труб небольшой деревеньки, а вдалеке виднелись очертания зубчатых стен какого-то замка… Кроме того - время года чудесным образом из середины лета вдруг превратилось в начало зимы!… Не веря глазам своим, барон глянул себе под ноги и обмер: внизу не было никакой буковой рощи! То есть, была, но не та. Черные древесные ветви с давно облетевшей листвой, узкая почти стоячая под тонким еще ледяным покровом речушка, неухоженные серо-белые луга… и никаких тебе косуль, между прочим!…
– Господи Иисусе!…- пролепетал молодой дворянин, непроизвольно дернув ногой. Воздух недовольно колыхнулся, и на долю секунды потерял прозрачность, чешуясь на зимнем тусклом солнце голубовато- серебристой рябью. Так, значит, 'купол' все-таки был!! Не показалось!… Сэр Эйгон по привычке набрал в грудь воздуха и, словно в омут, ухнул вниз. Картинка вновь сменилась на теплую летнюю предзакатную безмятежность, защебетали в листве птахи, и два знакомых сердитых голоса медовым елеем зазвучали в ушах перепуганного барона:
– … вас воспитывали?!
– Как полагалось, так и воспитывали! Чего ты вопишь, страус?! Ну отрастут у тебя новые перья!
– Это же ждать надо! А до той поры что же прикажете - разгуливать эдаким чучелом?!
– И ничего не чучело! Был бы ты чучелом, хоть молчал бы…
– Что вы себе позволяете?! Да если бы не я…
– Вот именно, если бы не ты…
Ссора грозила затянуться до утра. Хайден нахмурил брови, и поплыл вниз, к подножию старого бука. Ему не терпелось поделиться с товарищами только что сделанным открытием… Успел молодой человек как раз вовремя - эти двое, яростно сопя, уже намеревались выяснить, кто прав, посредством кулаков и когтей.
– Сэр!- вклинившись между оппонентами, торопливо заговорил Хайден.- Я тут летал наверх…
– Обожди, старик, вот я сейчас с этим индюком разберусь, и расскажешь…
– Это я-то индюк?! Да на себя бы посмотрел, ты, примитивное двуногое создание, неспособное даже к…
– Друзья!- взмолился барон.- Ну перестаньте уже! Что вы как детишки малые, право слово?…
Враждующие стороны сконфуженно примолкли.
– Там,- воспользовавшись общим раскаянием, Хайден задрал указательный палец к небу,- этот… такой, прозрачный! Вроде как купол, но его пока не коснешься, не видно… А с другой стороны - зима и люди!!
– Ээээ?- непонимающе протянул вирусолог, повертев головой, и с беспокойством уставился на взбудораженного приятеля:- Старик, ты как себя чувствуешь?… Температуры нет? Видения не посещают? …
– Я дух!- взвыл тот.- У меня жара быть не может! Я серьезно говорю! Тут что-то нечисто!… Здесь одно, а там,- он махнул рукой,- совсем все другое!!
– Тихо, тихо,- заботливой нянечкой закудахтал не на шутку озабоченный странным поведением друга
