Это было странно, но неизбежно. Когда все производство Земли перешло на объединенные линии, контролируемые компьютерами, занятость рабочих просто должна была снизиться, точно так же, как производительность — возрасти. Вскоре обнаружилось, что в неясных сферах «управления» и «правительства» большинство деловых проблем и вопросов по развитию может быть легко (и более эффективно) решено компьютером. И в то же время отсутствие результатов и обеспокоенность академической науки вынудили сделать обучение в течение нескольких лет в школе обязательным.
Количество безработных увеличилось на девяносто процентов. Доступные работы на Земле не требовали особых знаний — так между кем же они распределялись?
Естественно между близкими друзьями и родственниками. Это был прекрасный расцвет семейственности, не имевший себе равных за последние тысячу лет. Многие должности предполагали, что будущие служащие овладеют «твердыми знаниями по основам управления и соответствующими рабочими квалификациями». С жилыми помещениями и семейной собственностью, передававшейся из поколения в поколение, преимущество всегда оставалось за теми, кто являлся членами старейших фамилий.
В то же время вдалеке от Земли действительно нужны были люди. Солнечная система была готова совершенствоваться. Это обуславливалось требовательным, опасным и полным неограниченных возможностей окружением. И у него была отвратительная привычка сводить на нет любое искусственно созданное человеком преимущество, извлеченное из факта рождения или высшей академической «подготовки». Постоянно сводить на нет.
Богатые и королевские семьи не утратили своей проницательности. После краткого знакомства с космосом они остались на Земле, единственном месте в системе, где их безопасность, величие и положение оставались незыблемыми. Так что освоение космоса — не их заслуга. Это низшие слои, не видевшие на Земле прогресса, совершили огромный прыжок — во внешний мир.
Результаты оказались настолько значительными, что их сразу же взяли на вооружение. Выносливые, отчаянные выходцы из народа поколение за поколением отвоевывали себе дорогу в космос. Внедрение Звена Маттин вчетверо увеличило темпы массовой эмиграции, и оставшееся на Земле общество становилось более и более титулованным и неуклюжим. Хорошо защищенное от нужды и свободное от давления извне, оно развило в себе все увеличивающееся презрение к эмигрантам — «примитивным простолюдинам», разбрасывающим свое низкородное и бесклассовое семя по всей Солнечной системе и за ее пределы, к звездам. Земля была местом для аристократов. Единственным местом во всей Большой Коллекции. Где же еще, как не здесь мог жить кто-либо, презирающий грубость, уважающий хорошие манеры и культуру, требующий определенной утонченности стиля жизни?
Кинг Бестер был королем, истинным монархом, родословная которого прослеживалась на тридцать два поколения, принадлежавших дому Сакс-Коберг. Он был одним из семнадцати тысяч особ королевской крови, властвующих над и под землей. Он относился к Тетти Снайпс, принцессе Татьяне Синаи-Перес из рода Кебот-Кашогги, как к выскочке. Ее род был известен лишь шесть веков и насчитывал всего только двадцать два поколения. Он, конечно, не произносил этого вслух в ее присутствии. Тетти могла бы вбить часть его царственной головы в плечи одним ударом своего тщательно наманикюренного аристократического кулачка. Но он наверняка так думал.
И Кинг Бестер, как и Тетти, не был ни чьим шутом. Он очень хорошо осознал, что настоящая мощь покинула Землю. Карантин, обеспечиваемый службой безопасности солнечной системы, касался только людей, отправлявшихся за пределы Земли. Бестер ощущал скандальную необузданную силу в таких людях, как Лютер Брейчис. Она происходила прямо из культуры, покинувшей планету, и это его пугало. Намного лучше — оставаться дома, жить по знакомым правилам Большой Коллекции и получать небольшой доход, когда предоставляется такая возможность в лице приезжих, похожих на Мондрайна и его спутников. Такие посетители были более многочисленными, чем правительство Системы хотело допустить, и спускались на Земли они по причинам, редко указываемым в пропусках.
Итак, Бестер спокойно шел вперед с принцессой Татьяной и тремя прибывшими. Он держался позади группы, внимательно прислушиваясь к тому, как Мондрайн объяснял Тетти причину поездки на Землю, и выискивал в их разговоре факты, которые пригодились бы ему в дальнейшем.
Он никогда не слышал о Созданиях Морган и о несчастье, постигшем станцию «Лабиринт», пока Эсро Мондрайн не рассказал о них. Бестера это не слишком заинтересовало. Его вознаграждение заключалось в изучении Мондрайна, Брейчиса и Фламмариона и в выяснении тех видов развлечений, которые, возможно, их заинтересуют.
Обязательно должно быть хоть одно. У Бестера был свой взгляд на приезжающих на Землю. Не важно, что они могли говорить, или что можно было прочесть в официальных документах; всегда находилась какая-нибудь зацепка. Она-то и была золотоносной жилой, приносившей ему доход.
Брейчиса не трудно будет раскусить. Большой, мощного сложения, крепкий, только что пересекший границу между молодым и средним возрастом; ему можно было бы предложить тот вид удовольствий, о котором обычно не мечтает большинство в солнечной системе. Фламмариона понять будет еще проще. Он уже всмотрелся в его глаза, свидетельствовавшие о привычном употреблении алкоголя. Одна хорошая инъекция Парадокса, и Фламмарион уже нигде больше не будет искать развлечений, пока он на Земле. Синдром отмены после отъезда? Кинга Бестера это не волновало.
Мондрайн был под большим вопросом. В тот момент, когда они встретились, он напугал Бестера, остановив на нем взгляд своих холодных темных глаз.
Но с другой стороны, Мондрайн в любом случае не был хорошей перспективой. На Земле он явно не новичок, и, вероятно, давно уже нашел способ удовлетворять свои потребности. Суда по тому, как она на него смотрела, Тетти Снайпс в прошлом помогала ему в этом.
Когда они добрались до подземных апартаментов Тетти, Бестер перестал прислушиваться к Мондрайну. Он спокойно наслаждался бесплатной едой и выпивкой — у принцессы Татьяны был явно королевский вкус — да придвинулся поближе к Кубо Фламмариону. Не самые чистоплотные желания этого человека можно было угадать, но их следовало подкрепить, прежде чем можно будет опустошить его карманы.
— Вы когда-нибудь видели публичную казнь через обезглавливание, капитан? — И когда глаза Фламмариона округлились, продолжил: — Я имею в виду по полной программе: стальной топор, настоящая деревянная плаха, скрытое капюшоном лицо палача. Мы используем высококачественное бутафорское орудие казни, которое вы бы никогда не отличили от настоящего — струя, бьющая из шеи, выглядит в точности как настоящая кровь.
— Извращенец! — Фламмарион посмотрел на него с отвращением. Он встряхнул головой и положил обратно ломтик поджаренной говядины, который держал в руке. — Ты что, хочешь, чтобы меня стошнило или что-то?..
— Что, такое зрелище не для тебя? А как тогда насчет него? — Кинг Бестер кивком указал на Мондрайна, все еще глубоко погруженного в разговор с принцессой Татьяной. — Как ты думаешь, он может этим заинтересоваться?
Кубо Фламмарион почесал затылок.
— Коммандор? Нет. Чтобы подцепить его тебе придется располагать настоящей жертвой и настоящей кровью. — Он подчеркнуто отошел от Бестера на пару шагов.
Кинг обернулся к Лютеру Брейчису.
— Как насчет тебя? Хочешь узнать побольше о некоторых наших развлечениях — я имею в виду особые, встречающиеся только в Большой Коллекции, которые никогда не найдешь в каталогах. Как думаешь, понравилось ли бы тебе одно из них?
Брейчис мило улыбнулся ему:
— Я как бы тебе понравилась хорошая пригоршня тумаков? — Он вполне сносно говорил на жаргоне Земли, хотя произношение хромало, — прямо по переносице твоего королевского носа?
Кинг Бестер решил, что его стакан нуждается в пополнении содержимого у буфета в противоположной стороне комнаты.
— Я не знал, что вы тоже говорите на их языке, — с восхищением произнес Кубо Фламмарион, наблюдая за поспешным побегом Бестера.
— Хорошо иметь в запасе несколько штучек, о которых большинство не знает.
Брейчис повернулся так, чтобы никто, кроме Фламмариона, не мог видеть его губ.
