ответственности были ужасно медлительными.
Следовательно, в этот день гвардейцев привело в Зал Заседаний под полукруглым куполом какое-то другое чувство, и на протяжении получаса они сходились туда со всех концов Свалки. Лютер Брейчис при виде этого почувствовал бы гордость… и изумление. Они прошли сквозь огромный главный воздушный шлюз в аккуратных униформах, сверкая медалями и знаками отличия, соответствующими их рангам; начищенные шлемы горели на их головах. Они заняли места в рядах сидений перед скрытым ширмой помостом в центре зала и стали молча ожидать.
Блейн Ридли один сидел за пультом управления, находящимся внизу, напротив помоста. В первый за многие месяцы его вставной глаз непрестанно вращался, а челюсть ходила из стороны в сторону. В нём отражалось волнение и ожидание всех присутствующих в зале.
Наконец он повернулся и посмотрел на ширму, скрывающую часть пространства. Там он ничего не увидел и не услышал.
Но время настало. Дрожащей рукой он нажал на кнопку, и металлический экран начал медленно отодвигаться.
Блейн помогал в работе на ранних стадиях, но заключительная сборка производилась без его участия. За последние два дня он вообще ни с кем не общался. А если там что-нибудь случилось…
Ширма ушла под помост, а светильники над головами стали излучать слабое красное свечение. В этом огненном сиянии показался М-26А. Блейн Ридли задержал дыхание. В сборе? Нет, более того. В полном порядке!
«Это не совсем так». М-26А направился к центру помоста. Ридли услышал это возражение в глубине своего мозга. Интересно, прошло ли то же самое сообщение к остальным?
«Смотри». Решётчатые крылья поднялись высоко над скруглённой головой, и Создание медленно повернулось вокруг своей оси. «Я в сборе и, вероятно, таким и останусь впредь. Но что до исправности, я предлагаю вам посмотреть на себя. В каком состоянии вы, в таком и я. Мы разделили с вами наши увечья… и нашу судьбу».
Прожектора на помосте засияли ослепительным белым светом. Гвардейцы столпились в той части зала, где находился М-26А, и вытягивали вперёд шеи, чтобы лучше его рассмотреть. И тут всем стало всё понятно. То, что с первого взгляда казалось целостным, без трещинки телом, обнажило швы в тех местах, где родные компоненты были заменены чужими, взятыми у других конструкций. Секции отличались размерами одна от другой, то здесь, то там на глаза попадалась потускневшие заплаты, обесцвеченные былыми выстрелами огнестрельного оружия. Ясные глаза М-26А, как и глаза Ридли, заметно отличались друг от друга.
«Вы видите только наружность. Но, в чём некоторые из вас смогут убедиться, то, что внутри, находится далеко не в лучшем состоянии. Но всё же, я готов, как и вы». М-26А вышел вперёд и оказался на самом краю помоста. Он сделал знак Блейну Ридли, чтобы тот поднялся. «Начинай».
Начав действовать, Блейн забыл обо всех волнениях.
— Мы исследовали все пункты звёздного Звена в пределах Солнечной системы, до которых можно добраться посредством доступа в местное Звено на Саргассо. Гвардейцы слышали Ридли, но он обращался к М-26А. — И наши исследования подтвердили то, что ты предрекал. Служба безопасности Солнечной системы извлекла урок из событий на станции «Лабиринт». За звёздными Звеньями ведётся тщательное наблюдение. Нет никакой возможности добраться до какого-нибудь из них, и тем более запустить его, прежде чем Служба безопасности на это прореагирует.
«И вы пали духом. Это вполне естественно. Но нам такое не подходит, и я предвидел такой поворот событий. Вы нашли человека».
Ридли кивнул. Он всегда следовал инструкциям, даже не понимая почему. Сделав шесть шагов от помоста, он вернулся, держа под руку стройную женщину с рыжими волосами. На ней не было следов увечий, но её тело всё время дрожало, а волосы росли только на правой половине головы.
— Это Гудрин Месснер. Она работала ведущим инженером на Кориоланусе. Потом произошла авария. Её запись показывает, что у неё есть большой опыт работы с разнообразным оборудованием Звена.
«Поднимись, Гудрин Месснер, подойди ближе».
— Она не слышит и не говорит. — Но, когда Ридли произнёс эти слова, женщина взошла на помост без посторонней помощи.
«Теперь она слышит. Скоро она сможет говорить, а потом её будут ждать великие свершения», — М- 26А выпустил наружу свои крыльчатые пластины и заключил в них Гудрин Месснер. Ясные глаза Создания внимательно смотрели в глаза женщины. Через полминуты лихорадочная дрожь оставила её тело.
«Теперь мы готовы, — произнёс голос в голове Блейна Ридли. — Раскрой потолок».
Это было сделано единственным прикосновением пальца к кнопке пульта управления. Чёрный купол Зала Заседаний сделался полностью прозрачным. Сотни лиц посмотрели вверх и увидели на фоне звёздного неба шестиугольник, сияющий голубым светом. В его сердце находилась вогнутая звезда, испепеляющая мрак, сморщенная и грубая пародия на палату Звена Маттин.
«Раз мы не можем воспользоваться действующими пунктами звёздного Звена солнечной системы, нам придётся смириться с этим фактом. Но мы находимся на Саргассо, где можно найти что угодно».
М-26А сошёл с помоста, всё ещё держа Гудрин Месснер.
«Звено Маттин совершенствовалось очень долгое время, и оно не сразу было доведено до теперешнего совершенства. Посмотрите на одну из первых моделей. Она плавает над Свалкой уже пять сотен лет. Она примитивная, она бездействует, считается, что она устарела. Всё же, как и всякая вещь, которая перестала считаться вещью, она может снова работать, снова использоваться по назначению».
«Надеть скафандры!»
Эта выработанная привычка сохранилась даже у самых изувеченных гвардейцев. Шлемы были переведены в боевое положение и плотно закрылись.
«Следуйте за мной. И мы покажем вселенной, как можно сделать многое из малого».
Самому М-26А скафандр был не нужен. Создание, бережно прижимая Гудрин Месснер к своему серебристо-голубому телу, возглавило процессию. Сотня гвардейцев гордым маршем проследовала за М-26А к главному шлюзу и вышла через него наружу.
Всю дорогу они сохраняли строй; всю дорогу сквозь открытый космос. Они шли туда, где над ними висела вышедшая из употребления, брошенная и забытая всеми «прабабушка» Звена Маттин.
Глава 33
Было уже поздно, когда Лютер и Годива вернулись домой, в свою квартиру на девяносто четвёртом уровне Цереры. Оба очень устали. Он наконец-то взял её в поездку по осмотру достопримечательностей, которая прежде долго откладывалась. Они делали остановки в тех пунктах наружной оболочки, откуда он мог показать ей разнообразные миры солнечной системы и расположенные ещё дальше россыпи светил Звёздной Группы.
Для Лютера всё это было старо, как мир. Он даже не мог припомнить то время, когда всё то, на что они сейчас смотрели, было ему незнакомо. Его просто шокировало то, что Годива, воспитывавшаяся в тёмных подземных тоннелях Трущоб, имела лишь самое смутное представление о планетах, лунах и звёздах. Она не видела между ними никакой разницы. Она никогда не слышала ни о станции «Оберон», ни о станции «Лабиринт», ни даже о вулкане Нексус. Казалось, она думала, что все астероиды были освоены и развиты в такой же степени, как и Церера. Но самым страшным оказалось то, что у неё не было представления о расстоянии; для Годивы Урт Жнец находился так же близко (или так же далеко), как самый удалённый мир Энджелов на Селлоре.
Она только смеялась, когда Брейчис этому удивлялся и начинал ей возражать.
— Но какое это имеет значение, Лютер? Кому интересно знать, как далеко они находятся, когда ты можешь добраться до любого из них за долю секунды, воспользовавшись Звеном Маттин.
— Да, конечно. Ты права. Но расстояние… — Брейчис остановился. Годива всё равно оставалась
