Из этого числа работников: мужчин — 16, женщин — 17, ребят старше десяти лет — 9, моложе — 11.
Летом все члены коммуны старше десятилетнего возраста работали в бригадах. И список бригад тоже висел в конторе:
| Бригады |
|---|
| 1. Полевая | 10 человек |
| 2. Животноводческая | 4 работницы |
| 3. Куроводческая | 1 работница и трое ребят |
| 4. Огородная | 4 работницы, шестеро ребят |
| 5. Кухня | 3 |
| 6. Контора | 2 |
| 7. Конюшня | 2 |
| 8. Постройка | 7 |
Во главе каждой бригады стоял бригадир. Работали бригады по нарядам правления, подписанным председателем. План работ был составлен заранее, еще весной, и утвержден общим собранием.
Сразу же, в первое лето, открылось много преимуществ общего хозяйства.
Земли подняли больше, чем раньше поднимали, при единоличнине. На кухне было всего трое, а ели всегда вовремя и лучше, чем в деревне. Старую помещичью баню отремонтировали и топили по очереди раз в неделю. Труд был незаметен, а мылись все. Летом, в горячую пору, Ольга Ивановна, жена Капралова, и Вера Громова устроили ясли и вдвоем управлялись с одиннадцатью ребятишками. А на огород коммуны приятно было посмотреть. Гряды были высокие, прямые, под веревку. Овощи уродились хорошо. Помидоры крупные, как кровью налились, а про остальные овощи и говорить нечего, хотя сеяли много новых сортов, прежде неизвестных. Огород был гордостью коммуны, а работали на нем всего только ребята да четыре работницы.
За лето на работе постепенно выяснились характеры отдельных коммунаров, их умение, расторопность, недостатки. Курка, например любил выпить и против водки устоять не мог. Бутылкин, жена его Дарья Ивановна и Пелагея Восьмеркина были мастера поговорить, шли иногда против всех и заявляли неосновательные претензии. Чумаков Петр мог спать без просыпа хоть двое суток и, если его не будили, не выходил и к обеду. Булгаков был фантазер и рассказчик. Он готов был целый день рассказывать разные забавные истории, которые придумывал сам тут же. Старик Громов во всем сначала сомневался и расхолаживал коммунаров, но потом быстро менял свое мнение и сбивал всех с толку. Чувилев был задумчив, и казалось, что мысли его далеки от коммуны. Иногда он говорил, что думает все время о социализме, когда в каждой деревне появятся тротуар и зверинец и можно будет летать на аэропланах хоть каждый день. Чувилев очень боялся, что не доживет до этого времени, поэтому жалел свое здоровье и от трудных работ отказывался.
Все это скоро было подмечено коммунарами, и этого одного было достаточно, чтобы люди начали следить за собой, сдерживаться, исправляться. В общем, хороших работников было в коммуне больше, чем плохих, и хорошие тянули за собой отстающих. Какое-нибудь хорошее качество отдельного коммунара постепенно делалось качеством всей коммуны. Джек, например, не любил откладывать дел в долгий ящик, актив поддерживал его, и коммуна делала все вовремя. Николка Чурасов был решителен, прямолинеен и не допускал соглашательства. Поддерживали и его и с бузотерами не церемонились. Маршев стоял за бедняков-безлошадников, и коммуна ни разу не обделила их. Капралов был осторожен и любил расчет. И к его голосу прислушивались. Даже в мелочах коммуна выигрывала. Каждый, кто умел прежде мастерить что-нибудь для себя, теперь работал на всех. Бутылкин, например, умел класть печи, и его назначили главным печником коммуны. Старик Громов ухаживал за общим садом: он раньше, в молодости, был садовником. Словом, коммуна «Новая Америка» была умнее, сноровистее и дальновиднее, чем любой коммунар в отдельности: хорошие качества сложились вместе, а дурные понемногу исчезали.
Общее хозяйство было неудобно только в одном отношении: не хватало помещения для жилья и теснота изводила.
Все не могли жить во флигеле, а работы часто требовали присутствия всех работников с раннего утра. Ходить из Починок, за пять километров, было трудно. Летом большинство оставалось ночевать на сеновале и в сараях. А осенью, с первой непогодой, из-за помещения пошла буза.
С помещения и началось.
Три тонны излишков
Урожай убрали вовремя.
Коровы и лошади были обеспечены кормом до новин. Под силос вырыли уже не яму, а целую траншею. Изнутри траншею оплели ивняком и обмазали глиной, затем начинили рубленым кормом. Получилась зеленая колбаса для коров весом в шестьдесят тонн. Ячменя, проса и картошки должно было хватить до следующей осени. Только табак подвел коммуну. Неожиданно, в середине сентября, утренник убил растения, и удалось снять только один урожай листьев, не больше тонны. Неудача эта разрушила планы коммуны: за счет вырученных от продажи табака денег намечали много работ провести. Теперь снятую тонну листьев решили высушить по всем правилам и зимой продать табачной фабрике. В протокол собрания записали: следующие годы сеять табаку меньше — боится осенних утренников.
Околотили яблоки в саду, и теперь весь чердак во флигеле пропах антоновкой, которую уложили в солому, рядом с комнатой Татьяны. Пшеницы хватило на возврат ссуды и на семена. Коммуна свезла и на
