Эдмон Лепеллетье
Прачка-герцогиня
I
Ждали императора.
Победоносный властитель судеб Европы, предложив России свою дружбу и предписав Пруссии свою волю, в ближайшее время должен был совершить торжественный въезд в Париж. Согласно его приказаниям, Жозефина должна была устраивать приемы, приглашать членов дипломатического корпуса и поддерживать императорское достоинство. В честь новой герцогини Данцигской в Тюильри тоже был устроен торжественный вечер.
Весь большой свет, живший и интриговавший вокруг Жозефины, живо интересовался этим приемом. Все спрашивали друг друга с усмешкой, как это удастся новоявленной герцогине поддержать свой ранг. Тут было раздолье для злых языков. С плохо подавляемым смехом вспоминали, что герцогиня была когда-то прачкой.
Большинство из этих брызгавших ядом женщин было низкого происхождения, и не у одной из них в прошлом бывали темные истории и скандальные анекдоты. Но добрая Екатерина пользовалась незапятнанной репутацией, ее любовь к мужу слыла даже чудачеством.
Прачка, маркитантка, генеральша, жена одного из старших офицеров империи, а впоследствии даже и маршала, во время своего благородного существования как дочери народа, превратившейся в знатную даму, знала только одну-единственную любовь – это к Лефевру, своему мужу.
Он же, со своей стороны, хранил ей полную верность, крайне редкую среди вояк империи. Он не обладал даже простительными и допускаемыми его положением слабостями: Наполеон мог мимоходом обманывать императрицу, а Лефевр только покачивал головой и говорил: «Это – единственная область, в которой я не буду следовать примеру императора?» – а потом с откровенным смехом простодушного героя прибавлял, обращаясь к своим адъютантам, менее щепетильным в этом отношении:
– Видите ли, если бы я обманул мою Катрин, то это помешало бы мне как следует потрепать пруссаков! Я стал бы все время думать об этом, терзаться угрызениями совести, ну а когда приходится сражаться подобно нам – одному против двадцати, тут необходимо иметь совершенно чистое сердце!
Честный Лефевр нисколько не стыдился своей супружеской верности. Впрочем, необходимо заметить, что в отношении порядочности, верности и героизма он составлял счастливое исключение среди своих соратников. Этот деревенский Ахиллес, вышедший из народа, отказавшийся когда-то стать коллегой Карно и Барраса в директории, так как не считал себя способным для этого, любил только три вещи на свете: жену, родину и императора. Остальные маршалы смеялись над ним и не следовали его примеру; впоследствии они с такой же легкостью обманули Францию и Наполеона, с какой изменяли своим женам, не остававшимся, впрочем, в долгу перед ними.
Вечер у императрицы был уже в полном разгаре, когда появилась Екатерина Лефевр, Каролина и Элиза, сестры Наполеона соперничали в дерзости и бесстыдной распущенности. Каролина, супруга Мюрата, была королевой неаполитанской, Элиза же обладала только княжествами Лукка и Пьомбино. Отсюда проистекали глухая вражда и эпиграмматическая война между сестрами.
В блестящем кружке, теснившемся вокруг Жозефины, на первом плане виднелся Жюно, губернатор Парижа, бывший сержант, которого Наполеон сделал своим адъютантом, а потом и дивизионным генералом; он все время вертелся около королевы неаполитанской.
Их связь уже давно стала достоянием скандальной хроники двора. Карета Жюно оставалась во дворе дома Каролины до очень поздних часов. Мюрат, занятый войной, не подозревал ни о чем. Жюно, первоклассный стрелок из пистолета, неоднократно хвастался, что сделает Каролину вдовой по первому ее желанию. Их сдерживало единственное опасение: приезд императора. Во время его отсутствия все при дворе распускались до последних пределов, не зная ни границ, ни меры. Но достаточно было одного только известия о его прибытии, как все эти рептилии, из которых воля, слава и гений Наполеона сделали видных особ, становились тише воды, ниже травы. Только две отвратительные мегеры, которых он имел несчастье звать своими сестрами (Полина Боргезе, сестра Наполеона, которая после смерти первого мужа, генерала Леклерка, вышла замуж за римского аристократа Камилла Боргезе, как самая обыкновенная проститутка, не могла идти в счет), решались бравировать гневом грозного завоевателя. Он имел безумие любить, обожать своих родных, несмотря на все их ничтожество, и осыпать их своими милостями. Но история Каролины с Жюно сильно рассердила его после возвращения в Париж. Он упрекал Жюно в явной компрометации неаполитанской королевы и в наказание сослал его в Португалию, дав звание посланника и сан герцога д'Абрантеса. Как видно из этого, гнев Наполеона не был слишком страшен, когда обрушивался на старых солдат, не имевших других заслуг, кроме его расположения, и мечтавших, подобно этому ничтожному Жюно, стать наследником его трона, женившись на его сестре.
В тот день, когда Екатерина Лефевр должна была отправиться к Жозефине, ее муж, бравый маршал, завтракал с императором.
Во время завтрака, который подавал камердинер Констан, Лефевр совершил несколько неловкостей. Каждый раз, когда Наполеон обращался к нему со словами: «господин герцог», Лефевр вздрагивал и оборачивался, разыскивая глазами того человека, которому было адресовано это обращение.
Наполеон любил пошутить. Он знал, что Лефевр честен и беден. Он сделал его герцогом, а теперь захотел сделать его также и богатым человеком.
За завтраком, на котором присутствовал еще и Бертье, он вдруг спросил маршала:
– Вы любите шоколад, герцог?
– Да, ваше величество! Я очень люблю шоколад, если вам угодно; люблю все, что вы любите!
– Ну ладно, так я подарю вам фунт. Это данцигский шоколад. Должны же вы попробовать изделие того города, который вы завоевали.
Лефевр молча поклонился. Он не всегда понимал, что говорил ему император, и зачастую боялся ответить какой-нибудь глупостью, а потому в таких случаях он молчал и ждал, что будет дальше.
Наполеон встал, взял с маленького столика коробочку, достал оттуда продолговатый пакет, имевший форму фунта шоколада, и протянул его Лефевру, говоря:
– Герцог Данцигский, примите этот шоколад. Маленькие подарки укрепляют дружбу!
