спрашивал из налоговой?
– Нет, Петр Ильич. Никто.
«Слава тебе господи», – Козырев облегченно вздохнул.
На пороге возник Геночка. Выглядел он свежо, с оттенком изящества. Белый свитер и ультрамариновые джинсы прекрасно сидели на его высокой фигуре. В руке он небрежно сжимал дорогой белый плащ.
– Так вот ты где заседаешь, Ильич. Хорошо устроился, – сказал весело Панин и бросил плащ на кожаный диван.
«А такая деталь интересно оживляет интерьер», – мимолетно отметил Козырев.
Рассказ Панина оказался долгим. Козырев сидел в кресле, вытянув ноги, и слушал, не перебивая.
Их дороги разошлись уже несколько лет назад, когда Петр Ильич порвал с кочевой цирковой жизнью и начал свое дело, а Гена, администратор и по совместительству переводчик труппы Барковой, остался при ней. Его путь в администраторы был тернист и извилист. Когда-то он поступил на психофак МГУ, мечтая пробиться потом в какой-нибудь закрытый институт при КГБ с перспективами выезжать за рубеж. Он успешно, но не за счет трудов студенческих, окончил курс и даже остался в аспирантуре. Из аспирантуры Геночка вылетел за пьянство. Драка с одним из доцентов на вечеринке решила его судьбу. Карьера ученого-психолога перестала светить Панину, тем более что за полгода до этого случая умер его отец – доктор философии, работавший при ЦК. Панин остался без тылов. Зато открылись иные горизонты. В конце восьмидесятых в Москве началась повальная мода на оккультизм. Это был Геночкин шанс – он быстро прочел труды Рериха, Блаватской, Штейнера и каких-то доморощенных колдунов и вписался в группу «целителей», где выполнял миссию консультанта по всем вопросам. Панин был человек не настолько глупый, чтобы верить во все эти премудрости, он отдавал себе отчет в том, что почти сто процентов «целителей» – это самозванцы и шарлатаны в лучшем случае. В худшем – врачи-вредители. Но дело приносило солидные доходы. Медицинский кооператив, в котором Геночка работал консультантом, как-то неправильно «вылечил» весьма важную тетку, оказавшуюся женой одного партийного босса. Конторы не стало. Попытки устроиться в ГБ, в отдел, занимавшийся паранормальными явлениями, потерпели фиаско, отдел разогнали, хотя солидный человек с Лубянки обещал там место на все сто.
Далее в течение нескольких лет Геночка подрабатывал частной практикой. Став «целителем», он обрабатывал клиентов, точнее говоря, обирал до последней нитки. Ему верили и обращались даже коммерсанты средней руки. Но потихоньку этот вид бизнеса стал затухать, и Гена метался в поисках, к чему бы прилипнуть. Прилип он в девяностом к Барковой, которой якобы помог избавиться от изжоги с помощью своих сеансов внушения, а на самом деле просто подпаивая ее во время процедур экзотическим тогда «ренни». После смерти знаменитой укротительницы он переключился на выборные технологии, попытался стать «пиарщиком», но конкуренция в этой новой сфере делания денег из сотрясаемого языком воздуха была слишком жестокой, и Геночка не вписался в обойму. Тогда он начал писать «оккультные» статьи и гороскопы для разных мелких газетенок. Работал переводчиком у представителей всевозможных сект. Потом ему повезло – и он пару лет проработал управляющим в гей-клубе. Клуб закрыли после таинственной смерти молодого человека в одной из его задних комнат, в которых обычно уединялись разгоряченные парочки гостей. Тогда он снова вернулся на поприще оздоровления нации, оседлал «гербалайф», «виагру» и даже пытался приторговывать каким-то целебным тибетским серебром. В последние же годы он и вовсе деградировал, публикуя порнографические рассказики в одной газетенке, продаваемой исключительно в запечатанном виде.
– Знаешь, Петька! – вдруг прервался Панин. – Как опытный маг и последователь Кастанеды, могу заверить тебя, что я здесь не случайно. – Он достал из кармана машинку, табак, коробочку с бумагой и неспешно начал скручивать сигарету.
Внезапно оба вздрогнули от пронзительного женского взвизга. Дверь резко открылась. На пороге стояла Катя с остекленевшими глазами – словно уснувшая рыбина.
– Что? – осипшим голосом отозвался Козырев.
– Балуев умер! – Катя уже рыдала, размазывая тушь по щекам.
– Фу! Как ты меня напугала. – Козырев глубоко выдохнул и надел очки. – Успокойся сейчас же. Говори все по порядку.
– Позвонил Машков и сказал, что у Алексея Ивановича удар, что он без сознания и что вызвали «скорую».
– Где он?
– Не знаю, я не спросила. Может, у себя в мониторной? – Катя обладала почти детской способностью как приходить в шок, так и выходить из него почти молниеносно.
– Значит, слушай меня внимательно. Ты сейчас все узнаешь как следует. А я через пять минут освобожусь и подойду к ним туда. О'кей?
Катя исчезла в дверном проеме. Козырев нервно закурил.
– Да, Гена, ты здесь действительно не случайно… – Он вдруг поперхнулся дымом. – Кх-кх… Ты помнишь тот притон в Лялином, куда ты меня затащил после голландских гастролей?
– О чем речь, старик… – Панин мечтательно откинулся на спинку кресла. – Ты никогда не думал, что мы должны благодарить судьбу за то, что она обделила нас таким азартом, какой был у того армянина? Мы же раздели его как младенца! Кстати, по-моему, ты мне обязан своим сегодняшним положением. Не приведи я тебя тогда в то подпольное казино, ты бы не заразился этим делом…
– Никогда я не заражался игрой, – возразил Козырев. – А насчет дела… Ты сам-то играл с тех пор? – Козырев пустил дым кольцами.
– Обижаешь, старик. Я не только играл. Я даже «слил» в Гамбурге весь свой честно нажитый капитал – тысяч этак сто.
– В карты?
– Какие карты, Петя. Колесо удачи! – Панин вновь достал из кармана табак.
– Когда это ты успел? – Петр Ильич искренно удивился.
– Три года назад. Ездил изучать опыт тамошних «голубых» заведений, прикупить кое-что… И попал. Возвращаться не на что было, – вздохнул Гена. – А сколько я книжек тогда перелопатил. У меня мозги вспухли от этих систем. Но когда я, уже без гроша, подбирал на Хеленштрассе подпорченные бананы, у меня вдруг, прости за наглость, открылся третий глаз.
– И что же ты увидел? – не сдержался от иронии Козырев.
– Я увидел, если угодно, что сама рулетка – это колдовство случая.
– А что же делает рулетку страстью, которой подвергается все большее количество людей? – Петра Ильича действительно давно интересовал этот вопрос.
– В чем тайна игры чисел? – Белесые глаза Панина приобрели ярко выраженный голубой оттенок. – Смотри. Крутящийся круг с цифрами. Ничего особенного, но, во-первых, игрок сам наблюдает, как ведется игра. Этого он не может делать, например, при числовом лото. Во-вторых, он собственными глазами видит выигравшие цифры, чего не видит при других играх. Третье – игрок сам решает, сколько и на что он будет ставить – это также в большинстве других игр не предусмотрено. Четвертое: игрок может сразу после того, как выиграл, забрать выигрыш. Это необычно для других игр. Далее, он может надеяться от игры к игре отыграть свой проигрыш, и, наконец, он имеет свободный выбор размера ставки между минимумом и максимумом. Даже тогда, когда у него нет возможности играть по максимуму из-за нехватки денег. Где ты еще встретишь столько завлекательных крючков? К психологическим моментам, о которых я сказал, прибавляется еще и магия чисел. А это уж, простите, не сказки про царя Гороха…
Панина прервал стук в дверь.
– Петр Ильич. Его увезли уже. – Катя, как всегда, что-то жевала. – Пал Палыч говорит, что инфаркт. Я сказала, что вы сейчас будете.
– Буду. И не один. Так он умер или нет?
– Как будто жив… – протянула Катя неуверенно.
Они вышли из лифта.
– Да, Геннадий, пожалуй, это судьба. Ты видишь, как нас закрутила жизнь! Казино, я, ты… – Козырев по-приятельски ткнул Панина в плечо. – Ты же понял. У нас здесь ЧП. Балуев старшим пит-боссом у меня
