— Знаете, ваша карьера вовсе не загублена окончательно, — мягко произнес он. — Пока власти Станции Граф держат вас по арестом, формально вы не в самоволке — как и взвод Брана. Еще некоторое время вы пробудете в юридической неопределенности. Средства, потраченные на ваше пилотское обучение и на нейроимплантанты, делают вас дорогостоящей потерей для командования. Если предпримете верные шаги, то еще можете выпутаться из этой передряги незапятнанным.
Корбо поморщился.
— Я не… — начал он и смолк.
Майлз издал поощряющий звук. И тут мичмана прорвало:
— Не нужна мне больше эта чертова карьера! Я не хочу участвовать в… — он неопределенно взмахнул рукой, — …
Стараясь не давать волю сочувствию, Майлз спросил:
— Каков ваш нынешний статус? Как долго вы уже служите?
— Я подписался на один из этих новых пятилетних контрактов — по истечении срока я могу либо продолжить службу, либо уйти в запас. Я прослужил три года, осталось еще два.
Когда тебе двадцать три, два года все еще кажутся долгим сроком, напомнил себе Майлз. На этом этапе своей карьеры Корбо мог дослужиться только до ученика младшего пилота, не больше, хотя его назначение на “Принц Ксав” подразумевало высокую оценку.
Корбо помотал головой:
— Теперь я будто вижу все в ином свете. Воззрения, которые я воспринимал как должное, эти шуточки, замечания, замашки — он теперь задевают меня. Раздражают. Люди вроде сержанта Тучева, капитана Брана… Боже, неужели мы всегда были так отвратительны?
— Нет, — возразил Майлз. — Мы были гораздо хуже. Это я могу лично засвидетельствовать.
Корбо устремил на него испытующий взгляд.
— Но если бы тогда все сторонники прогресса решили устраниться от дел, как сейчас намереваетесь сделать вы, тех перемен, которые произошли на моем веку, просто не было бы. Мы изменились. И можем измениться еще сильнее. Не сразу, нет. Но если все достойные люди уйдут, а идиоты останутся верховодить, вряд ли это будет на пользу будущему Барраяра. Которое мне небезразлично. — Он сам поразился тому, сколько искренности было в этих словах, как правдивы они стали с недавних пор. Он подумал о двух репликаторах в охраняемой комнате особняка Форкосиганов. “Я всегда считал, что мои родители могут все исправить. Теперь моя очередь. Боже милостивый, как же это случилось?”
— Я даже представить не мог, что бывают такие места, как это. — Теперь широкий взмах Корбо, сообразил Майлз, означал Пространство Квадди. — И такая женщина, как Гарнет Пятая. Я хочу остаться здесь.
Безрассудный молодой человек принимает серьезнейшее решение, руководствуясь лишь сиюминутными побуждениями — Майлз предчувствовал, что ничего хорошего из этого не выйдет. Станция Граф весьма привлекательна на первый взгляд, это бесспорно, но Корбо вырос в открытой местности, с настоящей силой тяжести, с естественной атмосферой — сможет ли он привыкнуть к жизни здесь, или же им постепенно овладеет техно-клаустрофобия? А эта молодая женщина, ради которой он собирался пожертвовать всем — стоит ли она того? Или спустя какое-то время окажется, что Корбо был для нее всего лишь мимолетным увлечением? Или даже досадной ошибкой. Черт, да они ведь знакомы всего несколько недель — никто не может знать наверняка, и менее всего сами Корбо и Гарнет Пятая.
— Я хочу оставить службу, — заявил Корбо. — Не вынесу этого больше.
Майлз попытался снова:
— Если вы заберете назад прошение о политическом убежище прежде, чем квадди отклонят его, можно затерять его в вашей нынешней юридической неопределенности и сделать так, чтобы оно и вовсе исчезло, никак не отразившись на вашей карьере. Если не заберете прошение сами, вас непременно обвинят в дезертирстве, что сильно вам повредит.
Корбо поднял глаза и встревоженно спросил:
— А из-за перестрелки, которую развязали тут люди Брана со службой безопасности квадди, будет ли это считаться дезертирством в разгар битвы? Хирург с “Принца Ксава” сказал, что скорее всего так и будет.
За дезертирство “в разгар битвы”, перед лицом противника, по барраярскому военному кодексу полагалась смертная казнь. Дезертирство в мирное время каралось долгосрочным заключением в чрезвычайно мерзких военных тюрьмах. И то, и другое казалось чрезмерно расточительной тратой человеческого потенциала, учитывая все обстоятельства.
— Думаю, для того, чтобы назвать это происшествие битвой, понадобится очень хитро извратить юридические определения. И вдобавок это идет вразрез с ясно заявленным желанием императора поддерживать мирные отношения с этим важным торговым центром. И все же… при достаточно враждебно настроенном суде и неумелой защите… Вряд ли разумно идти на такой риск, если его можно избежать. — Майлз задумчиво потер рукой губы. — А вы, часом, не были пьяны, когда сержант Тучев пришел за вами?
— Нет!
— Хм. Жаль. “Был пьян” — отличное оправдание. Совершенно безопасное, без всякого политического и социального радикализма. А не могли бы вы?..
Губы Корбо сжались от негодования. Майлз почувствовал, что Корбо вряд ли воспримет благосклонно предложение солгать о своем состоянии. Молодой офицер еще более вырос в его глазах, это точно. Но жизнь от этого легче не становилась.
— И все-таки я хочу уйти, — упрямо повторил Корбо.
— Боюсь, на этой неделе квадди не слишком благоволят барраярцам. По-моему, не стоит рассчитывать на то, что они предоставят вам убежище и избавят от неприятностей. Перед вами открыты широкие тактические возможности — можно, наверное, найти еще полдюжины вариантов решения ваших проблем, куда более удачных. Да почти любой другой путь будет лучше избранного вами.
Корбо молча помотал головой.
— Что ж, подумайте об этом, мичман. Подозреваю, что положение будет оставаться туманным, пока я не выясню, что случилось с лейтенантом Солианом. После этого я надеюсь распутать этот клубок довольно быстро, и тогда у вас останется совсем мало времени на то, чтобы передумать.
Он устало поднялся на ноги. Корбо, секунду помедлив в нерешительности, тоже встал и козырнул. Майлз кивнул в ответ и сделал знак Ройсу. Тот обратился через интерком к охране, чтобы их выпустили.
Майлз вышел их камеры, задумчиво нахмурившись. В коридоре его встретил шеф Венн.
— Мне нужен
Майлз вздохнул и поднес наручный комм к губам, связываясь с Катериной.
Она настояла на том, что встретится с ним сразу на “Пустельге”. Майлз и сам был рад поскорее сбежать из гнетущей атмосферы Третьего участка. Увы, происшествие нельзя было назвать морально двусмысленным. Хуже того, оно не было двусмысленным даже с точки зрения закона. Было предельно ясно, на чьей стороне правота — только вот это не
Он нашел Катерину в их маленькой каюте — она как раз вывешивала на крючок его коричневый с серебром фамильный мундир. Она обернулась, обняла его, он запрокинул голову, и они слились в долгом, роскошном поцелуе.
— Ну, так как прошла твоя вылазка в Пространство Квадди? — поинтересовался он, когда у него наконец хватило на это воздуха.
— По-моему, очень даже неплохо. Если Бел захочет когда-нибудь сменить работу, то вполне может сделать карьеру в департаменте связей с общественностью. Думаю, за то короткое время, что у нас было, я успела увидеть все самые замечательные места на Станции Граф. Великолепные виды, вкусная еда, история — Бел провел меня в глубину сектора невесомости, где сохранились детали старого скачкового корабля, на котором квадди прибыли в эту систему. Это место обставлено как музей — оно чем-то
