Неделю назад я недосчитался у себя ребра. И ранка была крохотная, и новое растет довольно быстро. Но, по-моему, они обнаглели.
Или их время тоже начнает сужаться к вершине, ужиматься в плотный сверток, и они торопятся, боятся утратить язык и навык строительства?
Но кто им сказал, что это способ дотянуться до Бога — выстроив Башню из волос и ногтей всех Его переменчивых тел?
Алексей Шеремет
Про шахтёра
…и вот некий шахтёр живёт в своей угольной шахте… и от жизни такой, натурально, пребывает он не во вполне здравом уме и в весьма нетвёрдой памяти…
А про ту штуку, что у него на голове надёвана, он и знать забыл. Ну то есть да, временами искорки по стенам мерцают, но откуда этот свет — он не задумывается, и принимает их за природный феномен.
Однако в один из дней жажда новых ощущений приводит шахтера в отдалённый грот, где стены не столь черны… ну, не знаю, скажем, в какой-нибудь там меловой грот, для определённости. И видит наш шахтёр на одной из дальних стен круг белого света, подобный проходу в счастливую шахту, о которой он слышал от стариков. Он бросает свой молоток и бредёт туда, не веря своему счастью. Круг становится всё меньше и ярче, и глазам уже больно смотреть. Наконец он добирается до стены, садится подле неё, слёзы бегут по его покрытому угольной пылью лицу (должно быть, от нестерпимо яркого света), и шахтёр бормочет что-то своё, шахтёрское, и трясёт головой, и ответная пляска теней представляется ему обещанием, и кажется ему, что часть этого прежде невиданного им света перешла на него, и оттого он счастлив, и боится отвести взгляд, чтобы не исчезло это чудо…
Ну а про тот фонарь, что примотан к его каске с самого рождения, он, само собой, и не вспоминает.
Поиски Мастера — план-конспект
Некий Ищущий озабочен поисками Живого Мастера.
После десяти лет посещений разнообразных эзотерических семинаров и мест силы он начинает подозревать, что делает что-то неверно. Вероятно, рассуждает он, истинные Мастера — люди непубличные, обитающие в социуме под маской простого человека. Может быть, какой-нибудь торговец пряностями на центральном рынке или водитель маршрутки, с которым он видится каждую неделю — на самом деле Просветлённый, который не считает, что просветление накладывает обязанность носить белую чалму или, того хуже, ходить по снегу в одних трусах.
Рассуждая в подобном ключе, наш Ищущий приходит к выводу, что распознать своего Мастера он сможет по какому-то действию, свидетельствующему о степени внутренней свободы; в какой-либо ситуации, в которой люди обычные поведут себя согласно привычному уложению, и только Мастер поступит иначе, поскольку уложения не имеют над ним власти.
В этот момент взгляд его падает на объявление подле железнодорожных касс (он как раз собирается ехать в какой-нибудь Омск на очередной семинар): стоимость билетов на новогодние поезда снижена в два раза.
'Кто же поедет на поезде в Новый год?' — удивляется Ищущий, — 'Разве что какой необыкновенный лузер или… или… Ага!'
До Нового года ещё есть время, и Ищущий увольняется с работы, раздаёт долги, прощается со всеми, кого любит, и берёт билет на новогодний поезд.
Народу в вагоне оказывается больше, чем он ожидал, но многие сходят на мелких станциях, и, чтобы не распылять внимание, Ищущий ставит будильник на без четверти ноль-ноль и засыпает. Проснувшись же, обнаруживает, что в вагоне никого нет; даже проводник куда-то пропал.
Сказка о Луне
К Императору является некий Учёный и подаёт прошение об упразднении Луны.
Основания: Луна освещает путь скарбокрадам и любодеям; вызывает приливы, вредящие мореходам, и меняет настроение женщин, отвлекая мысли воинов от служения Государю; ведьмы напускают порчу, а злые колдуны укрываются от милосердного правосудия Императора исключительно благодаря силе Луны.
Император разумно сомневается в возможности подобного мероприятия и, соответственно — в здравости рассудка явившегося.
Учёный знакомит Императора с тайным знанием: оказывается, существование вещей находится в сложной взаимосвязи с нашими мыслями о подобном существовании. Простые вещи могут существовать сами по себе, подкрепляясь случайной мыслью раз в шестьдесят лет. Вещи и люди, о которых все забыли, постепенно развоплощаются. Существуют непростые вещи и существа, которые при обычном порядке не могли бы быть — но существуют благодаря тому, что многие о них думают и вожделеют их. Таковы клады и драконы. Наконец, существуют чудеса, подкрепляемые верой в них всех подданных Императора. Таковы Демоны и Луна. В совершенном мире не может быть ни существ, бросающих вызов Богам, ни камней в небе, светом своим сбивающих с Пути подданных Государя.
Предлагаемый Учёным план таков: выбрать ночь, когда Луна особенно слаба и видна лишь с земель, подвластных Императору (подобный день рассчитан звездочеями и настанет через неделю) и приказать всем подданным в ту ночь не жечь огней, не открывать ставень и штор и не показываться на улице под страхом смерти. Блюсти же сие предписать верным воинам, оснащённым широкополыми шляпами, дабы глаз их не коснулся Луны. Вдоль рек и прудов жечь дымные костры, дабы даже отражение Луны не коснулось разума верных воинов. Тайный смысл происходящего не открывать ни воинам, ни прочим подданным, с тем чтобы их мысли заняты были поиском этого смысла, а не Луной. Лишённая на несколько часов глаз и мыслей стольких людей, обессиленная Луна навсегда покинет наш мир, а придумать её снова вряд ли удастся.
Император соглашается, но с тем лишь условием, чтоб Учёный провёл грядущую неделю в застенке, а по прошествии роковой ночи отправился либо на казнь, либо на почётное место в зале мудрецов — по обстоятельствам.
Неделя уходит на подготовку и рассылку гонцов с инструкциями в дальние провинции.
Настаёт та самая ночь, и все в столице спят — а что ещё делать, раз нельзя жечь огней и выходить наружу? Не спит только Учёный. На него нахлынули воспоминания о первой любви; он приник к решётке своей тюрьмы, и сквозь дым горящих у реки костров смотрит, смотрит, всем существом своим смотрит на Луну…
Жёлтый: богатство
