19 апреля: «Царь совершенно поправился от незначительной болезни, которую он имел прошлую неделю, и продолжает каждый день ездить на охоту».
26 апреля: «Царь все лето проведет в развлечении охотой, для каковой цели приготовлены различные дачи, в которых он будет жить попеременно».
10 мая: «Принцесса Елизавета сопровождает царя в его охоте».
21 июня: «Этот монарх еще не возвратился в город, но надеюсь, что возвратится на этих днях».
5 августа: «Чтобы ослабить в царе необузданную страсть, которую он имеет к охоте, и в то же время дать ему некоторое понятие о том, что такое войско, думают устроить маневры в окрестностях города, впрочем, этого еще не решили».
23 августа: «Завтра царь приедет с охоты в эту столицу».
11 сентября (К. Рондо): «Царь скоро уедет на охоту к Смоленску и пробудет там месяца два».
1 ноября: «Этот государь еще не возвратился с охоты и, говорят, не возвратится, пока погода не помешает этому развлечению».
15 ноября: «...сам монарх ни о чем больше не думает, как только об охоте».
29 ноября: «Этот монарх нимало не бережет своего здоровья: в своем нежном возрасте он постоянно подвергает себя суровостям холода, не воображая даже, что он может же наконец от этого заболеть».
Зима 1728/29 года была необыкновенно холодной. В депеше от 17 января де Лириа извещал: «Только и видишь по улицам, что обмороженные носы и щеки». Вероятно, по этой причине Петр не выезжал на охоту. Во всяком случае сведений об этом нет в депешах за декабрь 1728-го и январь 1729 года.
7 февраля 1729 года: «Идут приготовления к скорому отъезду царя, который, уверяют, пробудет вне столицы месяца три».
14 февраля: «...царь отправился за 50 миль для охоты на три или четыре месяца».
4 марта (Лефорт): «Царь отправился на охоту в одно из имений А. Г. Долгорукого, расположенного в 70 верстах».
28 марта: «Царь здоров, но ведет беспокойную жизнь на охоте, на которую выезжает каждый день, не обращая внимания на погоду, которая еще довольно сурова».
18 апреля: «Вчера царь слег в постель по причине лихорадки, а ныне он чувствует себя лучше, и думают, что на следующей неделе обычным образом он выедет на охоту».
28 апреля (из депеши английского консула Уорда): «Завтра царь отправится на охоту в Ростов, Ярославль, Вологду».
9 мая: «6-го числа текущего месяца его царское величество отправился на охоту в окрестности и не возвратится в город в продолжении трех недель».
10 мая (Маньян): «Предполагают, что царь уедет на медвежью охоту верст за 60–80 от столицы».
30 мая: «Шесть дней тому назад царь уехал на охоту».
6 июня: «Ждали, что царь вернется в столицу к Троице, но он не приехал, несмотря на ужасные дожди и холод».
20 июня: «Царя ждут завтра, но я не мог узнать, почему он возвращается так скоро, как никто не ожидал».
27 июня: «Царь возвратился в город 23-го числа не по иной причине, как потому что довольно поднявшиеся хлеба не дозволяют больше охотиться».
18 июля: «Царь вчера уехал на охоту за две мили от города и, говорят, скоро воротится».
1 августа: «Здешний государь все развлекается охотой».
8 августа: «Царь все еще наслаждается охотой и, говорят, что в конце месяца он поедет для этого за четыреста верст от этого города». (Правда, посол не может считать эти сведения достоверными.)
8 сентября (К. Рондо): Царь «7 сентября выехал в Хотино, в 80-ти милях от Москвы по украинской дороге». Намерен охотиться до 12 октября.
17 сентября (Рондо): «Его величество до того увлекается охотой, что находится теперь в 135 милях от Москвы и не приехал вчера сюда ко дню своего рождения».
17 октября (Лефорт): «Царь находится в 180 верстах от Москвы на охоте на куропаток».
7 ноября: «Ждут возвращения царя на следующей неделе, к чему его побудит начавшееся дурное время: вот уже четвертый день идет снег, хотя и не много».
21 ноября: «Вчера царь воротился с охоты».
29 декабря (Рондо): «Его императорское величество, пользуясь прекрасным здоровьем, ежедневно развлекается охотой».
2 января 1730 года: «Царское величество утром этого дня уехал на медведей и возвратится в город только на следующий день».
16 января: «Здешний государь здоров и три дня тому назад отправился за 15 миль от города на охоту, с которой возвратился нынешнюю ночь».[124]
Это был последний в жизни царя выезд на охоту, во время которого он заболел оспой. От нее Петр и скончался.
Из сведений, извлеченных из донесений иностранных дипломатов, невозможно вычислить, какое количество дней император провел на охоте. Во-первых, нет гарантий, что дипломаты полностью запечатлели в своих депешах охотничьи выезды Петра. Во-вторых, в их депешах нет точных данных, когда царь выехал на охоту и когда с нее возвратился. Однако в распоряжении историков имеются данные за 1728–1729 годы, заимствованные П.В.Долгоруковым из бумаг своего деда. По его сведениям, с февраля 1728-го по ноябрь 1729 года, то есть за 21 месяц, Петр II провел на охоте минимум 243 дня – то есть восемь месяцев. «Минимум», потому что в список не были включены однодневные выезды и выезды кратковременные, продолжавшиеся два-три дня. Если же учесть и их, то можно с уверенностью заявить, что не менее половины своего царствования император провел на охоте. К этому следует добавить дни подготовки к выезду на охоту, заботу о псарне и птицах. Имеются сведения и о добытых трофеях: по словам саксонского дипломата Лефорта, было затравлено четыре тысячи зайцев, 50 лисиц, пять рысей, три медведя и множество дичи.
Не всегда охота проходила гладко. Не обходилось без неприятных последствий: иногда после охоты царь простужался, иногда охота была сопряжена со смертельной опасностью, в частности во время охоты на медведей. Однажды поднятый из берлоги разъяренный зверь едва не задрал царственного охотника. 22 ноября 1729 года Лефорт доносил: «Во время охоты царь два раза подвергался опасности, угрожавшей жизни; однажды огромный медведь так близко подошел к нему, что не случись бы тут охотника, выстрелившего по нему, он бы бросился на царя».[125]
О страсти царя к охоте свидетельствуют не только иностранные наблюдатели, но и сам император. В 1729 году он подписал «Роспись охоты царской». В отличие от своего прадеда царя Алексея Михайловича, понимавшего толк в охоте и лично составившего наставление об обретении ловчих птиц и уходе за ними, Петр не был автором «Росписи». Этот труд, составленный конечно же не им самим, а канцелярскими служителями, представляет сметы расходов на содержание людей, собак и птиц, причастных к охоте. Если прадед Петра II руководствовался пословицей: «Время делу, потехе час», и охота в бюджете его времени занимала малую толику, то у правнука охота превратилась едва ли не в единственное занятие, поглощавшее львиную долю времени.
Забаву императора обслуживал значительный штат людей во главе с егермейстером в ранге полковничьего чина Михайлом Селивановым, получавшим годовое жалованье в размере 395 рублей 55 копеек. В его подчинении находились, если так можно выразиться, две команды, одна из которых занималась охотой на зверей, другая – на птиц. В составе первой команды числились самые высокооплачиваемые специалисты: пять русских егерей, одному из которых платили ПО рублей в год, а остальным четырем – по 90 рублей. Годовое жалованье двум курляндским егерям составляло по 120 рублей каждому. Двум валторнистам платили по 90 рублей каждому, а доезжачему – 80 рублей.
Расходы на содержание остального штата состояли из денежного и натурального жалованья. Ответственному за содержание псарни Андрею Рыкулову платили 12 рублей, 10 четвертей муки, четверть крупы, шесть пудов мяса и пуд соли. Жалованье 31 охотника равнялось 10–12 рублям, натуральная его часть была такой же, как у заведовавшего псарней, за исключением мяса. Всем им положено было выдавать по два мундира на год: один парадный из зеленого сукна, другой для полевой охоты. Семи наварщикам платили по 6 рублей, натуральная часть жалованья была такой же, как и у охотников, но в их экипировку
