Поспешным движением Колин зажал уши. Это был не ящер, это Юра испустил свой боевой клич.
— Довольно, — брюзгливо сказал Колин. — Я уже все понял.
— Вовсе нет, — ухмыляясь, ответил Юра. — У меня вопрос к начальнику.
— Ну?
— Не ответит ли высокочтимый руководитель, на каком, собственно, основании он принимает участие в столь ответственной экспедиции?
Колин сморщился. Опять шуточки…
— Ведь тот, кто не знает, где хранятся запасные ресты, не имеет права участвовать в экспедиции, правда? Цитирую по собранию высказываний почтенного главы…
— Ну?
— Так вот, высокий руководитель не знает. Они вовсе не хранятся в левой верхней секции багажника. Там вообще ничего не хранится. Секция пуста. Рест лежал в верхней секции, над дверью. Если бы не я с присущим мне инстинктом следопыта, предводителю пришлось бы долго искать…
— Да подожди ты, — сказал Колин, досадливо морщась. — Какая еще секция над дверью? Там никаких рестов никогда не было. Весь пакет лежит там, где я сказал.
— Может быть. Только там не было никакого пакета. И нигде не было. Только один рест. Там, где сказал я!
Колин сердито пробормотал что-то, поднялся, тщательно отряхнул брюки.
— Вот я тебе сейчас покажу…
Он широко зашагал к хронокару, рывком откинул дверь. Сейчас он вытащит из шкафчика плоский пакет, залитый для безопасности черной вязкой массой, ткнет молокососа носом в ресты и скажет… И скажет… И…
Его руки обшарили секцию: сначала спокойно, отыскивая, к какой же стенке прижался пакет. Потом еще раз, быстрее. Потом совсем быстро; пальцы чуть дрожали. Голову в шкафчик одновременно с руками было не всунуть, и Колин шарил, повернув лицо в сторону и храня на нем напряженно-досадливое выражение. Наконец Колин разогнулся, вынул руки из секции, посмотрел, удивленно подняв брови, на пустые ладони.
— Ничего не понимаю!
Юра ехидно хихикнул. Колин принялся за соседнюю секцию. На пол полетели защитные костюмы, белье, какая-то рухлядь, неизвестно как попавшая в экспедицию, — Колин только все сильнее сопел, извлекая каждый новый предмет. Из третьего шкафчика появились консервы, посуда и прочий кухонный инвентарь. Секций в багажном отделении было много, и с каждым новым обысканным хранилищем лицо Колина становилось все мрачнее. Наконец изверг свое содержимое последний шкафчик. На полу возвышалась пирамида из банок, склянок, тряпок, кассет, запасных батарей, сковородок и еще чего-то. Пакетов не было.
— Убери, — сказал Колин, не разжимая челюстей. Резко повернулся, ударился плечом об открытую дверцу, зашипел и вылез из хронокара.
Юра не рискнул возразить: он знал, когда шутить нельзя. Что-то бормоча несчастным голосом, он занялся уборкой. Колин сделал несколько шагов и остановился, потирая лоб. От таких событий у кого угодно могла разболеться голова.
Рестов нет. Нет всего пакета — пяти новеньких исправных деталей. Вместо них Юра нашел одну- единственную. Нашел вовсе не там, где следовало. И — один. Откуда взялся этот рест? И куда исчезли остальные?
Колин долго вспоминал. Наконец вспомнил. Этот рест остался в секции над дверью еще с прошлой, Седьмой комплексной экспедиции, которая впервые добралась до мезозоя. Это был уже поработавший рест. Еще пригодный, правда. Но только никто не мог сказать, когда он сгорит. Это могло произойти в любую минуту.
Хорошо, что не надо никуда двигаться. Иначе — беда. Но дело не в этом. А в том, что не где-нибудь — в минус-времени, в экспедиции, которой он руководит, вдруг, ни с того ни с сего, пропал целый пакет рестов. Единственный резервный на хронокаре. Это беспорядок. Это отсутствие ответственности. Это могло бы поставить под угрозу выполнение научной программы, и хорошо, если не что-нибудь еще.
Еще — это значит жизни людей, — уточнил Колин сам для себя. Но и привезти в современность невыполненную программу — достаточно плохо. Он, Колин, просто не может представить себя в таком положении. Этого не было и не будет. Потому что самое важное на свете — это результаты.
Колин знал это назубок и все-таки время от времени возвращался к этой мысли. Она помогала, поможет и сейчас.
Сейчас… Сейчас придется просить рест из резерва Сизова, когда он вернется. Вместо того чтобы анализировать уже полученные данные, систематизировать их и намечать новые направления, руководитель экспедиции будет думать о судьбе пакета рестов и подставлять себя под удары сизовского остроумия.
Колин вздохнул. Оттуда, где на низеньких колесах стоял хронокар — полупрозрачный эллипсоид с несколько раздутой багажной частью, — доносились негромкий стук и позвякивание металла. Это Юра вынимал сгоревший рест. «Надо обладать особым талантом, чтобы так основательно сжечь рест, — подумал Колин. — Там уцелело десятка полтора ячеек, не больше».
Мысли о сожженном и уцелевшем докатились до перекрестка, откуда привычно свернули от реста к той закономерности изменения уровня радиации на планете, которая как будто бы стала намечаться при обобщении последних данных. Здесь, в мезозое, сделано уже почти все. Но вот в силлуре и архее… Да, там еще могут произойти открытия. Вот если бы группе Арвэ удалось подобраться во времени поближе — там, в силлуре, — и проследить, как происходит это изменение: скачком или плавно нарастая, и какими явлениями — космическими или местного порядка — сопровождается. Правда, исследователи предупреждены: чрезмерный риск недопустим. Чрезмерный. Но если они все же получат убедительные данные… то, может статься, вовсе не зря расходуем мы энергию в глубоком минусе.
Колин недовольно дернул плечом. Воспоминание об энергии вернуло его к мыслям о происшедшем, и он твердо решил: в дальнейшем экспедиция будет обходиться без Юркиных услуг. Пусть упражняется дома. На кошках. Возить его к динозаврам обходится слишком дорого.
Вот он сжечь деталь сумел, а поставить новую, видимо, не умеет. Столько времени возится с установкой…
Колин раздраженно повернулся. Но Юра уже подходил, вытирая руки платком.
— Ну, порядок, — объявил он. — Опять можно хронироваться куда хочешь, высокочтимый предводитель.
— Наконец-то, — буркнул Колин. — А теперь скажи мне: куда же девался пакет?
Юрка критически посмотрел на донельзя грязный платок, скомкал его и резким движением швырнул тугой комок прочь. Промасленный мячик взлетел, описывая крутую параболу; оба невольно следили за ним, зная, что сейчас произойдет: граница защитного поля четко представлялась каждому. В следующий миг платок пересек ее; голубая вспышка сопровождалась негромким хлопком, и платка не стало. Колин перевел взгляд на мальчишку.
— Я думаю, — сказал Юра задумчиво, — что пакет увез с собой Сизов.
— Перестань! — проговорил Колин. — Сизов ничего не станет брать с другого хронокара. У него самого полный резерв.
— Я же не говорю, что он их взял. Он увез пакет, потому что пакет оказался в его багажнике.
— Так… Каким же образом?
— Я их туда переложил.
Колин тяжело вздохнул.
— Значит, ты их переложил? Взял да переложил?
— Ну да. Мне нужно было освободить одну секцию. Собралась очень интересная коллекция, и ее надо обязательно доставить в современность. Но это я сделаю сам. Наши палеозоологи…
— Молчи! — Голос Колина сорвался, но хронофизик тут же овладел собой. — Значит, коллекция… А ты что, не знал, что Сизов уходит на три дня в современность?
