Следующие две недели путешествия были сущим адом. Стремнины, пороги и водопады неумолимо следовали друг за другом почти непрерывно, и каждое следующее испытание было ужаснее предыдущего.
Наконец наступил такой день, когда они смогли пройти всего только две мили. Когда вечером, съежившись, они сидели у костра, Мара сказала:
– Я боюсь, Сэм. У этого каньона злая аура. У меня такое чувство, что здесь скрывается монстр, поджидающий в темноте, когда удобнее напасть на нас, чтобы уничтожить.
– Чепуха! – презрительно фыркнул Сэм. Он изо всех сил демонстрировал, что не придает значения ее словам, но его внутренние ощущения полностью совпадали с ее предчувствием. В вое ветра было что-то жуткое, сверхъестественное, а на песчаном полуострове, где они расположились на ночлег, от его порывов сосны сотрясались и клонились почти до земли. Его вой, подобный воплям баньши, леденил душу.
Мара села на своем ложе и разбудила Сэма.
– Сэм, я чувствую, должно случиться что-то ужасное. Я это знаю!
– Тише, тише, любовь моя, не принимай все так близко к сердцу. Ветер не может принести нам вреда. Ложись, расслабься и попытайся уснуть.
Он обнял ее, притянул к себе и заставил лечь снова.
Словно посылая ему вызов, разгневанные небеса обрушивали на каньон один удар грома за другим. Ослепительные синие всплески небесного огня, взрывающие темноту, сменились потоками неистового дождя. Их костер, защищенный несколькими рядами сосновых веток, переплетенными для надежности друг с другом, казалось бы, не должен погаснуть. Но жаждущие мести боги были неумолимы. Отчаянный порыв ветра закрутил воду в реке, и смерч, засасывая листья, гальку и небольшие камни, закружился в бешеном водовороте. Смерч налетел на полуостров, вырывая с корнем деревья и разбрасывая их вокруг, как легкие щепки. Наконец ветер разметал их костер, расшвыривая тлеющие уголья и охапки горящих веток. Лодку они предусмотрительно укрыли в небольшом углублении на полуострове, которое было ложем давно высохшего горного ручья; им казалось, что она находится вне пределов досягаемости разбушевавшейся стихии.
Дождь и ветер прекратились так же внезапно, как начались.
– Лодка! – закричал Сэм. – Мы должны спасти лодку.
В тех местах, куда падали горящие головни, лодка задымилась. Они забросали очаги начинающегося пожара влажным песком и залили водой, а последние, самые упрямые, уголья завалили мешками из грубой ткани.
Остаток ночи Мара и Сэм провели, охотясь за своими припасами и утварью, разбросанными по всему полуострову. Только к рассвету они успели упаковать свои вещи и попытались все это расположить в лодке прочно и надежно.
Измотанные до предела, они все же решили двигаться дальше. Каждая минута промедления таила угрозу. Если они хотели выжить, то надо было выбраться из каньона до того, как окончательно иссякнут силы и истощатся запасы пищи.
С наступлением утра на душе у них тоже посветлело, и день показался им ярче обычного.
– Я думаю, стены каньона стали чуть пониже, – высказал предположение Сэм.
– Так оно и есть, – обрадованно подхватила Мара. – Посмотри-ка на полоску неба! Синяя ленточка над нами стала шире.
После испытаний прошлой ночи мать-природа раскаялась и теперь взирала на них благосклоннее, посылая ясную и теплую погоду. Путешествие проходило без приключений. В течение всей следующей недели их путь не был ничем омрачен. Неистовые воды успокоились, и теперь «Мара» скользила по спокойной и ровной глади. С каждым днем и часом каньон становился шире, а потом в него влились два небольших притока.
Сэм вытащил свои карты:
– Да, я узнаю это место по заметкам Пауэлла.
– Мы уже близки к выходу из каньона? – спросила Мара взволнованно.
– Не совсем, но самые опасные места мы уже миновали.
Но его оптимизм оказался необоснованным: уже на следующий день им пришлось вновь столкнуться с водопадами и на протяжении двадцати четырех часов шесть раз прорываться через них.
Наступила последняя неделя июля, и отвесные скалы вновь стеной нависли над ними. Каньон стал таким узким, что воды реки сплошь наполнили его, а берегов, на которые они могли бы высадиться и передохнуть, не было вовсе. В течение двух дней они не покидали лодки и только изредка могли позволить себе недолгий сон на жестких досках.
И вот восьмого августа произошло чудо. Во всяком случае, и Сэм, и Мара восприняли это как чудо. Через узкий проход они прошли в огромный грот, который Мара в восторге описала как божественный небесный собор. Она зачитала цитату из записок Пауэлла:
– «Мы внутри собора Господа, созданного им для самого себя… Сегодня я прошел по естественной мостовой, вырезанной в стене каньона и гладкой, как полированный мрамор».
Это было удивительное зрелище, такого они не видели прежде и, казалось им, не увидят никогда. Даже в тех уголках страны, где природа создала множество естественных памятников, грандиозных и впечатляющих. Высоко над их головами в гроте парили арки и шпили; стены грота, гладкие, как стекло, были пронизаны прожилками оранжевого, красного, зеленого, синего, желтого – всех цветов радуги. В полной тишине слышны были только журчание реки и писк гигантских летучих мышей. Очень высоко над их головами стены, как им показалось, загибались внутрь, образуя свод, где клубы тумана гнездились, как серые духи.
– Это она и есть, самая грандиозная часть Большого каньона, – произнес Сэм благоговейно, – самое дно скалистого ущелья, откуда до поверхности целая миля.
В ту ночь они расположились на ночлег в гроте, а на следующее утро отправились бродить по мостовым, с таким восторгом описанным Пауэллом. Затем, покончив со своим скудным завтраком – припасы
