Когда поздно ночью Мара забралась к себе в фургон, она тотчас же заснула мертвым сном, слишком усталая даже для того, чтобы думать о своей любви, о Гордоне.
И все же, услышав сквозь сон оружейную пальбу, Мара сразу же проснулась, сон мгновенно отступил, и она, выпрямившись, села на своем ложе. Откинув край брезента, которым был обтянут фургон, Мара увидела, что уже почти рассвело.
Ее отец рванул брезент на себя и закричал:
– Поскорее вылезайте! На нас напали индейцы!
Мать зашевелилась в другом углу фургона.
– В чем дело, Дрю? – проговорила она сонным голосом. – Неужто ты вздумал так рано охотиться, чтобы никто не мог соснуть лишний часок?
– Господи, да проснись же ты, женщина! – Он подался вперед и, заглянув в фургон, с силой встряхнул жену, схватив за плечо. – На нас напали апачи!
Мать тотчас же пробудилась. Она закричала дочери:
– Поживее, девочка! Одевайся!
– На это нет времени! – крикнул Дрю. – Идемте! Быстрее!
Женщины и дети, собравшиеся в центре лагеря, находились под защитой баррикад, воздвигнутых накануне вечером из тюков сена, мешков с мукой и овсом и другими припасами. Мужчины и мальчики постарше схватили ружья и заняли указанные им места под фургонами, за такими же баррикадами.
– Не стреляйте наугад! – учил их Сэм Пикенз. – Надо выбрать мишень и прицелиться как следует.
Сэм знал, где выбрать место для привала. Он прекрасно понимал, что, возможно, придется обороняться, и постарался это учесть. К северу от лагеря находился крутой утес; с востока и с запада путников окружали густые леса, но, чтобы приблизиться к ним, враг должен был преодолеть две сотни футов по открытой местности. Наибольшая опасность грозила осажденным с юга – высокая трава, почти в человеческий рост, начиналась почти в пятидесяти футах от фургонов. Сэм выбрал шестерых самых метких стрелков для защиты лагеря с юга. Это было разумное решение, потому что апачи начали штурм именно с той стороны.
Не было ни малейших сомнений в том, что на них напали апачи. Их нетрудно было распознать по ясно видным набедренным повязкам, штанам и украшенным орнаментом мокасинам, а также по длинным черным волосам, перехваченным лентами из красной ткани. Генерал Джордж Крук, величайший истребитель индейцев, нарек их тиграми человеческой породы.
И Гордон Юинг, находившийся среди тех, кто оборонял лагерь с юга, мысленно согласился с генералом. Юноша с изумлением наблюдал, как апачи огромными прыжками преодолевают открытое пространство, отделявшее их от лагеря. Осажденные заранее договорились о том, что предводитель индейцев будет на мушке Сэма Пикенза, а тот, что следует за ним, достанется Лему Оуэнсу. Гордон должен был стрелять в третьего из атакующих. Гордон нашел свою мишень и положил палец на спусковой крючок. Вот он! На мушке!
Теперь все шестеро защитников уже целились в своих индейцев.
– А ну-ка покажите им, ребята! – крикнул Сэм.
Эхо выстрелов прокатилось по плато, и меткость стрелков заставила апачей отступить в высокие травы, чтобы перегруппироваться. Индейцы уносили с собой шестерых раненых. Перед фургонами осталась лежать дюжина убитых.
Передовая группа атакующих была вооружена ружьями, но следовавшие за ними имели только свое обычное оружие – луки и стрелы. Задние ряды нападавших выпускали тучи стрел, к счастью, не достигавших цели, – Сэм Пикенз разместил своих людей под повозками, а не между ними, так что защитники лагеря оставались неуязвимыми для стрел, обрушивавшихся сверху. Сэм был опытным стратегом, ему не раз приходилось обороняться от нападавших индейцев.
Во второй раз апачи атаковали переселенцев с двух сторон, но и эта атака оказалась безуспешной. И тут вождь разумно рассудил, что недооценил своих противников, и отказался от дальнейших попыток взять лагерь штурмом.
Белые люди выбрались из-за своих укрытий, крича и подбадривая друг друга, подбрасывая в воздух шляпы в ознаменование победы. Но радость их оказалась преждевременной, потому что коварные и хитрые апачи оставили своих лучников на прежних позициях, в арьергарде, под защитой густой и высокой травы. Когда защитники лагеря уже праздновали победу, индейцы выпустили целую тучу стрел в самую гущу врагов, убив двоих и ранив семерых. После этого лучники отступили, чтобы соединиться со своими соплеменниками.
– Грязные негодяи! – завопил Сэм. Разъяренные поселенцы дали залп по индейцам, но те уже скрылись из виду.
Среди раненых оказался и Гордон Юинг, которому стрела угодила в левое предплечье. Мара отвела глаза, когда Сэм опустился на колени рядом с лежащим на земле юношей. Вооруженный устрашающего вида кривым ножом, Сэм сделал длинный надрез параллельно ране, чтобы извлечь наконечник стрелы, загнутый на манер рыболовного крючка.
Позже Мара навестила Гордона в фургоне, где он лежал, поправляясь после ранения. Она робко заглянула под полотнище, закрывавшее внутреннюю часть фургона. Юноша приветствовал ее улыбкой.
– О, Мара, как мило, что ты пришла меня навестить.
Она судорожно сглотнула.
– Ты был так отважен, Гордон. Ты настоящий герой.
– Герой – звучит забавно!
Откинув свою львиную голову, он расхохотался, ослепив ее блеском своих безупречных белых зубов. У Мары тоже были прекрасные зубы, если не считать щербинки между двумя верхними резцами. Правда, Мару не беспокоил этот недостаток, и все уверяли, что это даже красит ее.
