Шона и «T.И.И.» за участие в сомнительной, даже жульнической сделке. Мы уладили дело без суда за пятьсот тысяч долларов, но нашу компанию поносили и обливали грязью на страницах почти всех изданий. Проблема заключается в том, что я доверила Шону вести дела с «Юнайтед Брасс» при условии, что он уладит все с «Силенто Коппер». Но не в характере Шона идти прямым и честным путем. Он постоянно виляет и хитрит. Все его планы и проекты – с двойным дном. И можете теперь себе представить, что сумеет сделать толковый обвинитель, если вытащит на свет Божий дело «Силенто» как раз в тот момент, когда наше дело будет передано в суд.
– Откровенно говоря, я не очень представляю… Боже мой! У кого есть такой кузен, как Шон Тэйт, тому не нужны враги.
– На этот раз я решила с ним покончить, что бы ни случилось.
Мара допила свой скотч и поднялась.
– Мне пора к себе в офис, Макс. Благодарю вас за все. Вы знаете, а вы просто душка – славный, благородный, все понимающий и сочувствующий человек. Если бы вы уже не были женаты, я бы рискнула и захватила вас для себя.
Она обошла письменный стол, обняла его и поцеловала в губы.
Фидлер пытался найти достойный ответ, но сумел лишь сказать:
– Кстати, по странному совпадению на следующей неделе моя жена отправляется в путешествие на «Титанике-2».
Мара вежливо улыбнулась и похлопала его ладонью по щеке.
– Приглашаю вас к себе на скромный вечер в следующую пятницу. Вы должны привести с собой Рут, я хотела бы с ней познакомиться.
У Рут Фидлер, весьма заурядной, но славной женщины тридцати лет, были короткие темные волосы и челка, острый носик и кожа, до сих пор сохранившая следы девичьих прыщей. Некоторая полнота почти не портила ее фигуру.
Фидлер завел разговор о приглашении на вечер к Маре Тэйт, когда супруги уже готовились ко сну.
– Ни за что на свете я не согласилась бы упустить такую возможность, – отозвалась Рут из ванной, где чистила зубы.
Она прополоскала рот и вернулась в спальню, где Фидлер читал статью о предоперативном гипнозе.
– Она очень сексуальна? – спросила Рут, просовывая голову в вырез короткой ночной рубашки. – Я видела ее портреты в газетах – там она просто конфетка.
– Гм-м… фотографии льстят ей. Она фотогенична.
– Она сексуальна?
– Ну, для любителей такого типа женщин… думаю, да.
– А ты любитель такого типа?
Рут, скрестив ноги, сидела на постели рядом с мужем.
– Она очень привлекательна.
– И ты уже воспылал к ней недозволенной страстью, да, Макс?
«Сведи это к шутке, Макс, будь очень, очень осторожен. Ты не имеешь права испортить игру».
– Сегодня днем в смотровой я ее изнасиловал, – сказал он и заглянул под ночную рубашку Рут. – О, какое зрелище! Я вижу то, что обычно видит гинеколог, и чувствую себя таковым.
– Грязный старый развратник.
Рут изменила позу, немного отстранилась.
– Бэби, если тебе удастся сделать так, что эта штука станет твердой, я готов приступить к делу, как говорит Граучо.[18] Так чего же мы ждем?
Он отбросил журнал со статьей и приподнял покрывало.
Менее всего Макс хотел бы в эту ночь заниматься любовью со своей женой, потому что думал лишь о Маре Тэйт, но разговор их принял такой оборот, что он счел разумным не вызывать лишних подозрений и ринулся в бой.
Любовные объятия супругов трудно было бы назвать страстными, у Фидлера возникло странное ощущение, что они с Рут похожи на две заводные игрушки, приводимые в действие пружинами.
Когда все было кончено, он некоторое время лежал на ней, зная, что ей доставляет удовольствие эта близость после секса.
– Тебе было хорошо? – спросила она.
– Что? – не сразу понял Фидлер – в этот момент он представлял, что чувствовал бы после близости с Марой, что они достигли бы пика наслаждения одновременно и как это было бы восхитительно.
– Тебе было хорошо?
– О Боже! Словами такое выразить нельзя. У меня пальцы ног до сих пор сведены судорогой. А как ты?
– Хорошо, славно. Мне было приятно. Мне всегда приятна наша близость, даже если у меня и не бывает оргазма.
Славно! Мара никогда не назвала бы секс таким прохладным словом.
