– Я не собираюсь плакать, – сказала она, шмыгая носом. Он открыл глаза.
– Иисусе, виски и Роберт Брюс, – пробормотал он. Судя по виду, она действительно собралась заплакать. Он кашлянул. – Вы уверены?
Она кивнула – один раз, но твердо.
– Я никогда не плачу.
Он вздохнул с облегчением:
– Это хорошо, потому что я не знаю, как поступать в таких случаях – ах ты Господи, вы все-таки плачете.
– Нет. Я. Не. Плачу. – Каждое слово звучало как отдельное предложение, которое заканчивалось не точкой, а громким шмыганьем.
– Перестаньте, – умоляюще сказал он, неловко переминаясь с ноги на ногу. Женские слезы всегда заставляли его чувствовать себя неуклюжим, ни на что не пригодным болваном. Хуже того, он был совершенно уверен, что Маргарет не плакала лет десять. И что еще хуже, виноват в ее слезах был он.
– Я только хотела, – она задыхалась, – я только хотела…
– Хотели что? – Он отчаянно старался не дать ей замолчать, пусть говорит, лишь бы не плакала.
– Остановить брата. – Она судорожно вздохнула и бросилась на кровать. – Я знаю, что для него лучше. Понимаю, это звучит покровительственно, но я действительно знаю. Я забочусь о нем с тех пор, как мне исполнилось семнадцать лет.
Ангус сел рядом с ней, но не очень близко, чтобы она не нервничала.
– Вот как? – мягко спросил он. С того момента, когда она ударила нападающего коленом в пах, Ангус понял, что она женщина не обычная, но теперь он постепенно начал понимать, что она не только упряма и сообразительна. Маргарет Пеннипейкер умеет глубоко любить, она преданнейший человек и способна без всяких колебаний положить жизнь за того, кого любит.
Поняв это, он насмешливо улыбнулся и ужаснулся до глубины души. Потому что в смысле верности в любви и преданности своей семье Маргарет Пеннипейкер была женским вариантом его самого. А Ангус никогда еще не встречал женщины, которая соответствовала бы тем требованиям, которые он предъявлял к себе.
И теперь, когда он встретил Маргарет – что ему с ней делать?
Она прервала его мысли, громко шмыгнув носом.
– Вы меня слушаете?
– Вы говорили о вашем брате, – напомнил он.
Она кивнула, потом вдруг подняла глаза и посмотрела на него.
– Я не собираюсь плакать.
Он погладил ее по плечу.
– Ну ясное дело, не собираетесь.
– Если он женится на ком-то из этих ужасных девиц, он навсегда погубит себя.
– Вы уверены? – осторожно осведомился Ангус. Сестры всегда полагают, что они все знают лучше.
– Одна из них даже не знает алфавит!
Он издал звук, походивший на нечто вроде «и-и-и», и слегка покачал головой, выражая сочувствие:
– Это действительно никуда не годится.
Она опять кивнула, на этот раз энергичнее.
– Понимаете? Вы понимаете, что я хочу сказать?
– Сколько лет вашему брату?
– Всего восемнадцать.
Ангус присвистнул:
– Тогда вы правы. Он понятия не имеет, что делает. Как и все мальчики в восемнадцать лет. Но если подумать, ни одна девушка в восемнадцать лет тоже не имеет такого понятия.
Маргарет кивнула в знак согласия.
– А вашей сестре тоже восемнадцать? Как ее зовут? Анна?
– Да, отвечу я на оба ваших вопроса.
– Почему вы гонитесь за ней? Что она натворила?
– Убежала в Лондон.
– Одна? – спросила Маргарет, не скрывая ужаса. Ангус озадаченно посмотрел на нее:
– Могу ли я напомнить вам, что вы сбежали в Шотландию тоже одна?
– Ну да, – с жаром сказала она, – но это совершенно другое дело. Лондон – это… Лондон.
– На самом деле она не совсем одна. Она взяла мой экипаж и троих лучших слуг, один из которых
