– Ах, прости, – с сарказмом сказала бабушка. – Я и забыла, как ты любишь алгебру. Уверена, ты очень сожалеешь, что придется пропустить ее сегодня…
Не могу сказать, что она не права. По крайней мере, кое в чем. Хотя меня не приводят в восторг ее методы, но уж я точно не стану оплакивать тот факт, что она выдернула меня с алгебры. Целые числа – не мой конек.
– Ладно, куда бы мы ни ехали, – сказала я сурово, – мне надо вернуться до обеда, потому что Майкл будет волноваться…
– О, только не этот мальчик опять, – вздохнула бабушка и вперила свой взор в прозрачную крышу лимузина.
– Да, этот мальчик, – сказала я. – Этот мальчик, которого я люблю всей душой и сердцем. И если бы ты с ним познакомилась, бабушка, ты бы поняла…
– Приехали, – перебила меня бабушка с некоторым облегчением, когда шофер затормозил. – Наконец- то. Выходи, Амелия.
Я вылезла из лимузина и огляделась, куда это бабушка притащила меня. Я увидела только огромный магазин «Шанель» на Пятьдесят седьмой улице. Но вряд ли мы могли направляться именно сюда. Или все- таки могли?
Но когда бабушка сняла с Роммеля его поводок от Луи Вуитона, отпустила его на землю и решительно направилась к огромным стеклянным дверям, я поняла, что именно в «Шанель» мы и ехали.
– Бабушка! – крикнула я, припустив вдогонку за ней. – «Шанель»? Ты что, забрала меня с уроков, чтобы прошвырнуться по магазинам?
– Тебе нужно платье, – процедила бабушка, – для черно-белого бала у герцогини Треванни в эту пятницу. Это ближайший прием, на который мне удалось добыть приглашение.
– Черно-белый бал? – эхом откликнулась я, когда Ларс провел нас в тихий белый вестибюль «Шанель», самого эксклюзивного в мире модного бутика.
До того, как я узнала, что я принцесса, я даже зайти бы побоялась в такой магазин… чего, правда, не скажешь о моих друзьях. Вот Лилли однажды даже отсняла целый сюжет для своего телешоу из примерочной кабинки «Шанель». Она забаррикадировалась изнутри и примеряла последние модели от Карла Лагерфельда, пока охрана не выломала дверь и не выпроводила ее на улицу. Это шоу было посвящено тому, что дизайнеры «высокой моды» проводят политику размерной дискриминации. Лилли демонстрировала, что невозможно подобрать себе кожаные штаны крупнее десятого женского размера. – Какой еще черно-белый бал?
– Тебе же мама говорила о нем, – ответила бабушка.
В этот момент к нам метнулась тощая, как швабра, женщина.
– Ваше Королевское Высочество! Как мы счастливы видеть вас! – закричала она.
– Мама ничего не говорила мне о бале, – возразила я. – Когда, ты сказала, он будет?
– В пятницу вечером, – ответила мне бабушка. Продавщице же она сказала: – Да, полагаю, вы отложили несколько платьев для моей внучки. Я просила белые. – Бабушка уставилась на меня и моргнула, как сова. – Для черных ты еще слишком молода. И даже не спорь со мной.
Не спорить о чем? Как я вообще могу спорить о чем-то, чего еще даже не осознала?
– Конечно-конечно, – продавщица расплылась в улыбке. – Пройдемте со мной, Ваше Высочество.
– В пятницу вечером? – До меня стала доходить, по крайней мере, эта часть информации. – В пятницу вечером? Бабушка, я не могу идти на бал в пятницу вечером, я уже договорилась с…
Но бабушка только толкнула меня в спину.
И я поплелась за продавщицей, а та даже глазом не моргнула, как будто за ней каждой день ходят принцессы в армейских ботинках.
И вот я еду в бабушкином лимузине назад, в школу, и думаю только о том, скольких людей мне стоит поблагодарить за мои нынешние затруднения. Ну, во-первых, мою маму, за то, что она забыла сообщить мне, что она разрешила бабушке затащить меня на это мероприятие; далее, герцогиню Треванни, за то, что она проводит этот черно-белый бал; продавцов в бутике «Шанель», которые хоть и вполне милые, но на самом деле – жалкая куча пособников, потому что это они дали возможность бабушке напялить на меня это бело-бриллиантовое платье и тащить меня туда, куда я вовсе не хочу идти; моего папу – за то, что он выпустил свою матушку на бедный беззащитный Манхеттен без всякого присмотра; ну и, конечно, бабушку – за то, что она совершенно разрушила мою жизнь.
Когда я сообщила ей, пока служащие «Шанели» заворачивали меня в километры ткани, что я никак не могу идти на этот черно-белый бал герцогини Треванни в пятницу, потому что в тот вечер у нас с Майклом должно быть первое свидание, она прочитала мне длиннющую лекцию о том, что долг принцессы – думать в первую очередь о своем народе. А сердечные дела, считает бабушка, на втором месте.
Я пыталась объяснить бабушке, что это свидание никак нельзя ни перенести, ни отменить, потому что «Звездные войны» будут в кинокафе только в пятницу, а после этого опять будут крутить «Мулен Руж», а это я смотреть не хочу, потому что мне говорили, там в конце кто-то умирает.
Но бабушка считает, что мое свидание с Майклом по важности даже рядом не лежало с черно-белым балом у герцогини Треванни. Судя по всему, герцогиня Треванни – видный член королевской семьи Монако и к тому же какая-то наша дальняя родственница (а кто нет?). И если я не буду присутствовать на черно- белом балу, где соберутся все дебютантки высшего света, то это будет проявлением неуважения, и королевский дом Гримальди нескоро сможет оправиться от такого удара.
Я указала ей на то, что если я не пойду на «Звездные войны», то это тоже будет удар, от которого не оправятся мои отношения с Майклом. Но бабушка сказала, что если Майкл на самом деле меня любит, то он поймет.
– А если нет, – она выпустила облачко сизого дыма, – то, значит, он не годится тебе в супруги.
Конечно, легко бабушке говорить. Она-то не была влюблена в Майкла с первого класса. Она-то не
