шлем был слишком тяжел, и я едва могла удержать его на голове и склонила голову, но я не винила его в этом и не помышляла расстаться с ним. И все же он упал с моей головы в Хваммсфьорд, и после этого я проснулась. И теперь я рассказала тебе все сны.
Гест отвечал:
– Мне ясно видно, что означают эти сны, но тебе может показаться, что я буду их истолковывать почти одинаково. У тебя будет четыре мужа, и я боюсь, что когда ты пойдешь за первого, это не будет брак по любви То что тебе привиделся большой чепец на голове который тебе был не к лицу, означает, что ты не очень будешь любить этого мужа. А то, что ты сняла этот чепец с головы и бросила в воду, означает, что ты уйдешь от него. Ведь это называется выбросить в воду, когда человек отдает свою собственность и ничего взамен не получает.
И дальше Гест сказал:
– И это был второй твой сон, когда тебе показалось, что у тебя на руке серебряное запястье. Это значит, что ты выйдешь замуж за другого человека, очень знатного. Его ты будешь сильно любить, но лишь недолго будешь радоваться ему. Я не удивлюсь, если он утонет. Больше я ничего не скажу про этот сон. И третий сон твой был, что тебе показалось, будто у тебя на руке золотое запястье. У тебя будет третий муж. Он тебе не будет дороже второго, точно так же как не ценнее показался тебе более редкий и ценный металл. И мне мнится, что в это время изменится вера,[24] и муж твой перейдет в эту веру, о которой мы знаем, что она более возвышенна. Если тебе показалось, что запястье распалось на куски, и отчасти но твоей вине, и ты увидела, как течет из этих кусков кровь, то это означает, что муж твой будет убит, и тогда ты сама увидишь, какие глубокие трещины были в вашей совместной жизни.
И дальше сказал Гест:
– Таков был твой четвертый сон, что тебе привиделся на голове золотой шлем, украшенный драгоценными камнями, который был слишком тяжел. Это означает, что у тебя будет четвертый муж. Это будет очень большой хавдинг, и он будет держать тебя в страхе и подчинении. А то, что тебе показалось, будто он упал в Хваммсфьорд, означает, что с этим фьордом он познакомится в последний день своей жизни. Больше я про этот сон ничего не скажу.
Гудрун покраснела как кровь, пока истолковывались сны, но она не сказала ни слова, прежде чем Гест не перестал говорить.
Тогда Гудрун сказала:
– Ты мог бы предсказать мне что-нибудь получше, если бы мои слова дали тебе для этого возможность. Но благодарю тебя и за то, что ты истолковал эти сны. Однако тяжелое время меня ожидает, если все произойдет именно так.
Тут Гудрун снова попросила Геста, чтобы он этот день провел у них. Она сказала, что Освивр обменяется с ним не одним мудрым словом. Он отвечал:
– Мне нужно ехать дальше, как я уже сказал. Но ты должна передать своему отцу мой привет, и скажи ему эти мои слова: когда-нибудь случится так, что наши жилища, мое и Освивра, будут рядом, и нам будет удобно беседовать с ним, если только нам будет тогда дозволено говорить друг с другом.
После этого Гудрун отправилась домой, а Гест поскакал дальше и встретил у ограды луга человека со двора Олава. Тот пригласил Геста по поручению Олава в Хьярдархольт. Гест отвечал, что он днем навестит Олава, а ночевать будет в Тюккваскоге. Работник тотчас же вернулся домой и сказал Олаву, что он услыхал от Геста. Олав велел привести лошадей и вместе с несколькими людьми поехал встречать Геста. Они встретились с Гестомоколо реки Льи. Олав дружелюбно приветствовал его и пригласил к себе со всеми его людьми. Гест поблагодарил за приглашение и сказал, что он охотно поедет на его двор и осмотрит его хозяйство, а переночевать должен у Армода. Гест оставался там недолго и осмотрел весь двор и все похвалил. Он сказал, что для этого хозяйства не пожалели расходов. Олав провожал его до реки Лаксы.
Названые братья в этот день плавали. Сыновья Олава были вожаками в этом развлечении. Много юношей с других дворов принимали участие в плавании. Кьяртан и Болли вышли из воды как раз тогда, когда Гест со своими людьми приблизился к реке, и они были почти совсем одеты, когда к ним подъехали Гест и Олав. Гест некоторое время смотрел на этих юношей и сказал Олаву, кто из них Кьяртан и кто Болли, а затем Гест острием копья указал на каждого из сыновей Олава и назвал всех, кто здесь был. Но здесь было еще много очень видных юношей, которые тоже вышли из воды и сидели на берегу рядом с Кьяртаном. О них Гест сказал, что у них он не находит сходства с родом Олава. Тут Олав сказал:
– Поистине нельзя достаточно надивиться твоей мудрости, Гест, раз ты распознаешь людей, которых прежде никогда не видел, и поэтому я хочу теперь, чтобы ты сказал мне, кто из этих молодых мужей будет самым выдающимся.
Гест отвечал:
– Все произойдет согласно твоему желанию: Кьяртан будет прославлен более других, пока он жив.
После этого Гест пришпорил свою лошадь и ускакал.
Через некоторое время к нему подъехал Торд Короткий, его сын, и спросил:
– Что это означает, отец мои, что слезы текут у тебя из глаз?
Гест отвечал!
– Бесполезно говорить, но я не умолчу о том, чему ты будешь свидетелем в свое время. Для меня не явится неожиданностью, если у ног Болли будет лежать поверженный им Кьяртан и если и его из-за этого постигнет смерть. Но больно знать это о таких выдающихся людях.
После этого они поскакали на тинг, и на тинге все было спокойно.
XXXIV
Жил человек по имени Торвальд. Он был сыном Халльдора, годи из Гарпсдаля. Он жил в Гарпсдале на Гильсфьорде. Это был богатый человек, но не особенно храбрый. Он посватался к Гудрун, дочери Освивра, во время альтинга, когда ей минуло пятнадцать лет. Это предложение не было отклонено, но все же Освивр сказал, что из брачных условий будет видно, что он не ровня Гудрун. Торвальд отвечал, не упрямясь, что он сватается к женщине, а не к деньгам.
Тогда Гудрун была помолвлена с Торвальдом, и Освивр сам назначил условия брака, и было решено, что Гудрун сама будет управлять их имуществом, когда их подведут к одной постели, и половина имущества станет ее собственностью, будет ли их совместная жизнь долгой или короткой. Он должен будет также покупать для нее украшения, так что ни у одной из женщин, равных ей по богатству, не должно быть лучших украшений. Однако он не должен был из-за этого разорять свой двор. Затем люди поехали домой с тинга.
Никто не спросил Гудрун об этом деле, а она не скрывала своего недовольства. Тем не менее все оставалось спокойно. Свадьба была сыграна в конце лета в Гарпсдале. Гудрун не любила Торвальда, и к тому же украшения покупались ей неохотно. Не было таких драгоценных украшений на западных фьордах, которые Гудрун не считала бы необходимым приобрести, и, как бы дорого они ни стоили, она проявляла свою враждебность к Торвальду, если он их не покупал.
Торд, сын Ингуны, близко сошелся с Торвальдом и Гудрун и часто у них бывал, и стали поговаривать, что между Тордом и Гудрун есть любовная связь.
Случилось однажды, что Гудрун попросила Торвальда купить ей украшения. Торвальд ответил, что она не знает меры, и ударил ее по щеке. Тогда Гудрун сказала:
– Теперь ты мне дал то, чем мы, женщины, считаем очень важным обладать, а именно хороший цвет лица, и ты научил меня больше не досаждать тебе просьбами.
В тот самый вечер Торд пришел к ним. Гудрун рассказала ему об оскорблении, которое ей нанесли, и спросила его, как за него отплатить. Торд улыбнулся и сказал:
– У меня есть хороший совет. Сделай ему рубашку с таким вырезом, которого достаточно для развода,[25] и объяви, что вы разведены по этой причине.
Гудрун ничего не ответила на это, и они прекратили разговор.
Этой же весной Гудрун объявила, что она разводится с Торвальдом, и вернулась в Лаугар. После этого разделили имущество Торвальда и Гудрун, и она получила половину всего и была теперь богаче, чем раньше. Они прожили вместе две зимы.
Той же весной Ингунн продала свой двор на Кроксфьорде – этот двор с тех пор называется
