— Все замечательно. Вкалываю как рабыня.
— Вот и умница…
— А как… как поживает Араминта?
— О, прекрасно.
— Дети у вас есть?
— Один, — ответил он. — Мальчик. А у тебя?
— У меня трое, две девочки и мальчик.
— Вот это да! Послушай-ка, Анна…
— Слушаю.
— Давай я заеду в гостиницу и угощу тебя чем-нибудь? Мне бы это доставило удовольствие. Клянусь, ты ничуть не изменилась.
— Я выгляжу старой, Конрад.
— Неправда.
— Я и чувствую себя старой.
— Может, тебе нужен хороший врач?
— Да. То есть нет. Конечно нет. Мне больше не нужны врачи. Мне нужно лишь… как бы это сказать…
— Да?
— Мне здесь немного не по себе, Конрад. Наверное, мне нужно, чтобы рядом со мной был друг. Вот и все, что мне нужно.
— Считай, что у тебя есть друг. Мне осталось осмотреть еще только одного пациента, и я свободен. Давай встретимся в баре… позабыл, как он там называется… в шесть часов, примерно через полчаса. Тебя это устроит?
— Да, — сказала она. — Конечно. И… спасибо тебе, Конрад.
Она положила трубку, потом поднялась с кровати и начала одеваться.
Она чувствовала себя немного взволнованной. После смерти Эда она никуда не ходила и тем более не выпивала с мужчиной. Доктор Джекобс будет доволен, когда она расскажет ему об этом по возвращении. Поздравлять он ее не станет, но наверняка будет доволен. Он скажет, что это шаг в правильном направлении, что это начало. Она по-прежнему регулярно посещала его, и теперь, когда ей стало гораздо лучше, его туманные замечания сделались не столь туманными и он не раз говорил ей, что ее депрессии и тяга к самоубийству никуда не денутся, пока она физически «не заменит» Эда на другого мужчину.
— Но ведь нельзя же развлечения ради заменить человека, которого любил, — сказала ему Анна, когда он в последний раз заговорил об этом. Боже милостивый, доктор, да когда в прошлом месяце у миссис Крамлин-Браун умер попугай — слышите, попугай, а не муж, — она была так шокирована этим, что поклялась никогда больше не заводить птицу!
— Миссис Купер, — сказал доктор Джекобс, — с попугаем обыкновенно не вступают в сексуальные отношения.
— Да… но…
— Поэтому его не обязательно заменять. Но, когда умирает муж, а оставшаяся в живых жена еще деятельна и здорова, она обязательно, если это возможно, найдет ему замену. И наоборот.
Секс. Наверное, это единственное, о чем думал этот доктор. У него на уме один только секс.
Когда Анна оделась и спустилась вниз на лифте, было десять минут седьмого. Едва она вошла в бар, как из-за одного из столиков поднялся мужчина. Это был Конрад. Должно быть, он следил за дверью. Он пошел ей навстречу, нервно улыбаясь. Анна тоже улыбалась. В таких случаях всегда улыбаются.
— Так-так, — проговорил он. — Так-так-так.
И она, ожидая приличествующего ситуации поцелуя, подставила ему щеку, продолжая улыбаться. Однако она забыла, каким чопорным был Конрад. Он просто взял ее руку в свою и пожал — один раз.
— Вот уж действительно сюрприз, — сказал он. — Проходи, садись.
Бар ничем не отличался от бара в любой другой гостинице. Он был тускло освещен и заполнен множеством небольших столиков. На каждом столике стояло блюдечко с орешками, а вдоль стен тянулись кожаные кресла-скамьи. На официантах были белые пиджаки и темно-бордовые брюки. Конрад повел ее к столику, стоявшему в углу, и они сели лицом друг к другу. Официант уже стоял рядом.
— Что ты будешь пить? — спросил Конрад.
— Можно мне мартини?
— Разумеется. С водкой?
— Нет, с джином, пожалуйста.
— Один мартини с джином, — сказал он официанту. — Нет, лучше два. Ты, наверное, помнишь, Анна, я не очень-то люблю выпивать, но, думаю, сегодня для этого есть повод.
Официант удалился. Конрад откинулся в кресле и внимательно посмотрел на нее.
— Ты очень хорошо выглядишь, — заметил он.
— И ты очень хорошо выглядишь, Конрад, — сказала она ему.
И это было действительно так. Удивительно, как мало он постарел за двадцать пять лет. Все такой же стройный и красивый, как и тогда, — по правде, даже более красивый. Его черные волосы были по- прежнему черными, взгляд — ясным, и, в общем, он выглядел как мужчина, которому не дашь больше тридцати.
— Ты ведь старше меня, не так ли? — спросил он.
— Это что еще за вопрос? — рассмеялась она. — Да, Конрад, я ровно на год тебя старше. Мне сорок два.
— Я так и подумал.
Он по-прежнему изучал ее с предельным вниманием, взгляд его скользил по ее лицу, шее и плечам. Анна почувствовала, что краснеет.
— У тебя, наверное, просто замечательно идут дела? — спросила она. Ведь лучше тебя во всем городе нет врача?
Он наклонил голову набок, так что ухо едва не коснулось плеча. Эта его манера Анне всегда нравилась.
— Замечательно? — переспросил он. — В наше время у любого врача в большом городе дела могут идти замечательно — я имею в виду, в финансовом отношении. Но вот действительно ли я первоклассный специалист — это другое дело. Мне остается только надеяться и молиться, что это так.
Подали напитки, и Конрад поднял свой бокал и произнес:
— Добро пожаловать в Даллас, Анна. Я так рад, что ты мне позвонила. Приятно снова тебя увидеть.
— И мне приятно тебя увидеть, Конрад, — сказала она, и это была правда.
Он взглянул на ее бокал. Она сразу же сделала большой глоток, и бокал наполовину опустел.
— Ты предпочитаешь джин водке? — спросил он.
— Да, — ответила она.
— Тебе нужно изменить свой вкус.
— Почему?
— Джин вреден для женщин.
— Вот как?
— И даже очень.
— Наверняка он вреден и для мужчин, — сказала она.
— По правде говоря, нет. Для мужчин он не так вреден, как для женщин.
— А почему он вреден для женщин?
— Да просто так, — ответил он. — Просто они так устроены. Чем ты занимаешься, Анна? И что привело тебя в Даллас? Расскажи мне о себе.
— Почему джин вреден для женщин? — улыбаясь, спросила она.
Он улыбнулся ей в ответ и покачал головой, но не ответил.
— Говори же, — настаивала она.
— Нет, оставим это.
