раздобыть нужные номера этого ежемесячника. Его полное наименование такое: «Аналог: эстаундинг сайенс фэкт энд фикшн» («Сходное: удивительный научный факт и выдумка»). Здесь печатаются главным образом фантастические рассказы, перемежаемые научно-популярными статьями. Именно этот журнал послужил трамплином одной из самых сногсшибательных сенсаций второй половины XX века. Статья, о Нормане Дине, обстоятельная, объёмом примерно в 40 машинописных страниц, написана самим шефом журнала Джоном У. Кемпбеллом-младшим. Она заслуживает того, чтобы её процитировать. Итак, слово главному редактору журнала «Аналог» господину У. Кемпбеллу.
«Может показаться, — пишет Кемпбелл, — будто создание космического двигателя чисто техническая проблема. Отнюдь нет! Это жестокая драма чувств, столкновение характеров, политическая игра и лишь потом уже — техническое творчество, причём инженерная сторона дела, как правило, наиболее проста.
То, что мы называем Наукой, — это прежде всего люди, «человека», которым, естественно, «ничто человеческое не чуждо».
Давайте обратимся к фактам.
Я верю: изобретён, испытан и запатентован совершенно не вый тип космического двигателя; и это подлинное открытие. Одновременно это и колоссальное нарушение национальной безопасности: непростительным промахом было выпустить его из рук, опубликовав во всех деталях схемы и принцип действия аппарата. Но всё позади, жалеть поздно, и сейчас это уже не секрет.
Дело было так.
Летом 1956 года — за год до запуска Советами первого в мире спутника — Норман Л. Дин из Вашингтона обратился в патентное бюро с заявкой на аппарат для преобразования вращательного движения в одностороннее поступательное. Ему отказали. Он пытался заинтересовать различные государственные организации. Безуспешно. В мае 1959 года патент, наконец, был получен. Теперь он доступен для обозрения всем желающим за 25 центов. А за 50 центов, не более, любой правительственный чиновник мог в минуту доехать на такси от своего учреждения до дома, где жил сам изобретатель, и познакомиться с моделью аппарата в действии. Ни один из них не сподобился на такой подвиг. Я приехал взглянуть на детище Дина из Нью-Йорка.
Прошу взять на заметку и в дальнейшем не упускать из виду следующее:
1. Предыдущие утверждения о роли чувств в сфере разума, человеческих отношений в научной деятельности сохраняют силу независимо от того, является машина Дина космическим двигателем или нет.
2. Нежелание чиновников от науки проверить машину Дина в работе остаётся жестоким следствием нашей официальной научной политики независимо от того, действует аппарат или нет.
Конечно, уверенность в том, что Норман Дин сделал выдающееся открытие, — моё личное убеждение, основанное на наблюдениях. Но то обстоятельство, что ни одна государственная организация не заинтересовалась изобретением, даже после того как патент был опубликован, — это уже не субъективное впечатление, а непреложный факт.
Ещё Галилей боролся за право публичной демонстрации своих открытий, за их независимость от каких бы то ни было авторитетов и теорий, довлеющих императивно и безоговорочно над наукой. Учёные правительственной организации по космическим исследованиям (НАСА) не соизволили взглянуть на аппарат. Не захотело этого сделать ни военно-морское ведомство, ни сенатская комиссия по космосу. Действительно, а кто такой, собственно, Норман Л. Дин? Ах, просто мистер? Не доктор? Даже не бакалавр? Полноте: такие не способны к научному образу мышления. Изучать его идеи? Нет уж, увольте.
Тем не менее факт остаётся фактом: Норман Дин, простой эксперт по закладу недвижимостей, доказал, на что он способен.
Спору нет, в области конструирования механических систем, как и в области их теоретического обоснования, он любитель, дилетант. Настолько любитель и дилетант, что в отличие от профессионалов не побоялся бросить вызов фундаментальнейшим законам физики.
Его установка, как, впрочем, и подобает быть опытным образцам самодельных приборов, не отличается ни высоким кпд, ни лёгкостью, ни компактностью, ни тем более изяществом исполнения. Она даже не поднимает самое себя. Однако Дин располагает фотографиями, на которых действующая модель его аппарата запечатлена висящей в воздухе. К сожалению, эти первые варианты сломались во время испытаний.
Образование и опыт дала Дину предпринимательская деятельность; обладая приземлённой интуицией, он не претендует только на небесные судьбы для своего детища. Прибор способен принести пользу и на земле, скажем, в качестве подъёмника где-нибудь в тяжёлой промышленности.
Инженерные испытания, проведённые Дином, показали: аппарат, оборудованный 150-сильным роторным двигателем, способен, развить тягу 2400 килограммов, если, конечно, пренебречь потерями на трение (а их легко свести до минимума, стоит лишь усовершенствовать конструкцию). На моём автомобиле стоит мотор мощностью в 400 лошадиных сил; вся машина весит 2320 килограммов. Допустим, что половина мощности двигателя тратится на преодоление трения. Это значит, что, будучи оборудован аппаратом Дина, автомобиль с места в карьер взял бы скорость больше 100 километров в час и понёсся с ускорением свободного падения. Максимальное ускорение, которое способны развить при старте на сухой бетонной автостраде автомобили с резиновыми шинами, в пять раз меньше.
Простейший способ продемонстрировать эффект Дина — это показать, что аппарат, установленный на обычные банные весы, сразу же после запуска начинает терять в весе. Разумеется, о точности измерений говорить не приходится, однако она и ни к чему, чтобы обнаружить подъёмную силу аппарата.
Не сказать, чтобы я очень ясно понимал теорию аппарата Дина; у меня такое впечатление, что и сам автор в ней, что называется, «ни бум-бум». А разве древние строители отдавали себе отчёт, какие физико- химические процессы протекают при «схватывании» извести? Не разобралась в этом досконально и сегодняшняя наука! Нет, Дин вовсе не обязан вникать в теоретические тонкости. Он создал машину. Машина работает. Чего ж ещё?
Прибыв в Вашингтон и тщательно ознакомившись с конструкцией. Дина, я тоже принялся обивать пороги различных инстанций. Там не очень лестно отзывались о мистере Дине и его стараниях привлечь внимание к своему изобретению. Однако из разговоров в сенатской комиссии по космосу я уловил, что идея Дина обсуждалась специалистами НАСА и на изобретателя давно заведено досье. Представитель этой организации составил отчёт, в котором чёрным по белому значилось, будто расчёты Дина беспомощны и неверны; иными словами, предложение было отвергнуто на основании чисто теоретических соображений. На том же самом основании, по которому отцы церкви отрицали астрономические открытия Галилея, наотрез отказавшись от предложения воочию убедиться в правоте учёного, взглянув в телескоп…
В ведомстве военно-морских исследований меня «отфутболили» в национальный совет изобретателей. Эта государственная организация учреждена, дабы опускать шлагбаумы или, при лучшем исходе, переводить стрелку на изобретательских путях-дорогах, справляя особо упорных в другие инстанции. Она блистательно выполняет свою миссию психологического тормоза, обладая уникальным сочетанием свойств тёплой смолы: достаточной мягкостью, чтобы избежать поломок, но и вполне надёжной вязкостью, чтобы препятствовать быстрому продвижению. В такой смоле застряли бы мамонты и саблезубые тигры. Зайдите туда, вы встретите там безмятежный мир и покой, никогда и ничем не нарушаемые и по сей день.
Тогда я снова решил побеспокоить военно-морское ведомство. Там мне дали понять, что прежде, чем браться за изобретательство, абсолютно необходимо разобраться во всём теоретически. Тесно познакомившись с деятельностью специального отдела при военно-морском ведомстве, занимающегося усовершенствованием изобретений, я обнаружил, что в разработке этой философской доктрины там добились большего, успеха, чем в усовершенствовании изобретений. Если прибор или принцип не удаётся полностью объяснить в общепринятых понятиях, ему отказывают в праве на существование. (Замечу: собака не в состоянии объяснить процесс пищеварения в терминах биохимии и физиологии, однако это ей ничуть не мешает успешно переваривать пищу.) Представитель военно-морского ведомства, к которому я обратился, известил меня письмом, где вежливо, но твёрдо заявил, что машина Дина теоретически невозможна. Смею заверить, что такая позиция не способствует устранению предубеждённости против деяний изобретательского люда. Полагаю, каждому студенту полезно изучить труды Галилея, которые вежливо, но твёрдо правились отцами церкви в соответствии с господствовавшими тогда теоретическими
