Битва затихла, и Грания, не выдержав, рванулась к Оувейну, на чьем плече зияла рана от удара мечом.
– Ты ранен! Ранен!
Синие глаза растерянно заморгали от неожиданности – бородач никак не мог предположить, что отчаянная Грания станет сопровождать кимерское войско.
– Ерунда, – пробасил он, – порез чуть глубже, чем от булавки.
– Но все же подойди, чтобы я могла самолично это проверить! – И Грания потащила Оувейна на более освещенное место, а он, еще не пришедший в себя от ее появления и угара битвы, пошел за ней покорно, как ягненок. Усадив бородача на траву, она наклонилась к его плечу и тихо промурлыкала:
– У меня новости. Аббатисса из аббатства Святой Анны рассказала Линет тайну, которую всю жизнь хранила в секрете. – Грания обнажила рану, которая действительно оказалась пустяковой, и, удовлетворенно кивнув, поднялась на ноги. Оувейн тоже встал, не сводя с нее огромных синих глаз. – Тетка моего отца Тэйлед держала эту тайну за семью печатями, опасаясь, что меня покроет позором разоблачение того факта, что наш брак с Ллойдом был вовсе и не брак.
– То есть как?! – Оувейн схватил Гранию за точеные плечи и чуть не встряхнул ее.
– Священник, которого твой отец нашел, чтобы благословить наш союз, был вовсе не священник, а какой-то бродяга, случайно попавший в Кимер.
Лицо Оувейна исказил стыд за неразумный поступок отца, но в следующее мгновение он уже понял, какой сладкий плод принес этот цветок греха, – и заключил Гранию в такие объятия, что, казалось, у нее трещат все косточки… Впрочем, ее ответ был не менее пылок.
С теплой улыбкой смотрела Линет на слившуюся в объятиях пару, а затем перевела взор на людей Райса, которые поспешно связывали по рукам и ногам побежденных врагов. Все радовало ее, все было мило и отрадно после перенесенных страданий, но странный факт неожиданно заставил ее нахмуриться: на поле битвы не было того, кто явно должен был быть, и присутствовал тот, кого явно никак не ждали; запертый ими с Аланом стражник Эдольф лежал в грязи среди прочих поверженных, а повинного во всех бедах и смертях Озрика она не смогла обнаружить нигде. Не было его и во время битвы, это Линет помнила точно.
Тем временем уэльсцы сделали свое дело, и торжествующе ухмыляющийся Тафф направился к своему принцу, сопровождаемый Пайвелом, несущим в руках целую охапку добытого оружия. Старик слегка наклонился над сидящим рядом Каудром и весело пробормотал:
– Ну уж мы-то не станем разбрасываться оружием! – В голосе Таффа звучало неприкрытое презрение.
Фраза эта, переведенная Пайвелом на английский, вызвала взрыв веселого смеха со стороны Марка, стоявшего по левую руку от Орла, а затем расхохотались и все кимерцы.
Наступило короткое время передышки.
День уже полыхал вовсю, но, несмотря на то что на небе не было ни облачка, откуда-то из-за холма доносилось явственное и грозное громыхание бури. Все насторожились.
Первой напряженную тишину прервала Линет, которая громко охнула, увидев на вершине горы отцовский штандарт, под которым стройными рядами двигались закованные в латы воины.
– Пошлите сюда моего сына! – громогласно потребовал Годфри, высоко приподнявшись на стременах и протягивая руку по направлению к Марку, словно для того, чтобы его приказ поняли и солдаты Озрика, не понимавшие английского. Но не успел еще никто и пошевелиться, как за спиной Линет раздался нечеловеческий хохот. Толпа, и так уже пребывавшая в шоке, дружно повернулась и увидела медленно выходящего из леса сакского лорда.
– Вся ваша доблесть сводится на нет. Орел мертв. – С этими бессмысленными для всех словами Озрик неожиданно гибким движением обхватил Линет, приставив к ее левому боку обнаженное лезвие кинжала. – Нанеся удар мне, – прохрипел он золотоволосому племяннику, сразу же поднявшему меч, – ты в первую очередь убьешь свою милую птичку.
Райс замер с поднятой рукой, не в силах даже дышать. Глаза его почернели, как угли.
– А наказать я хочу вовсе не Линет, а тебя, – продолжал Озрик, зажимая свободной рукой рот пытавшейся что-то крикнуть девушке. – Видит Бог, я действительно не собираюсь тебя убивать. Это удовольствие я уже обещал графу, в обмен согласившемуся выдать за меня эту сладкоголосую пташку. – Озрик хозяйским жестом огладил сжавшуюся Линет, испытывая при этом острое наслаждение.
Но пока Озрик и Райс с ненавистью глядели друг другу в глаза, Марк, опасаясь, как бы дядька и впрямь не убил Линет прямо на глазах у всего войска, рванулся вверх по склону под знамена отца.
– Я должен тебе кое-что сказать, отец, и, умоляю, не предпринимай ничего, пока не выслушаешь меня до конца.
Годфри в недоумении воззрился на старшего сына. Как могло случиться, что оба его отпрыска оказались втянутыми в заговор смертельного врага? Врага, которому, как выяснилось, покровительствует сам король!
– Я уже все сказал ему, Марк! – Выглянув из-за спины сэра Байзела, Алан торопливо понукал капитана замковой стражи, чтобы тот как можно скорее опустил его на землю. Ощутив под ногами твердую почву, мальчик бросился к старшему брату. – Отец пришел освободить Райса!
Поглядев в суровые глаза графа, Марк понял, что отец действительно явился именно за этим и что поступок этот был, тем не менее, явно вынужденный.
Понял это и Озрик. Хитрый сакс оказался предан не только графом, но и его отродьем! Появление живого Алана было тому лучшим доказательством.
– Помни, Годфри, что мы заключили с тобой договор! – Ярость в голосе Озрика была настолько сильна, что все слушатели, как по команде, замерли, а по спине у Линет потекла отвратительная струйка ледяного пота. – Я отдаю тебе на растерзание Орла; а взамен требую Линет.
При этих дерзких словах, произнесенных саксом в присутствии некоего не учтенного им наблюдателя, гнев Годфри прорвал наконец все барьеры, и он задохнулся от переполнивших его горло проклятий.
