За темными стеклами очков Ален увидел ее огромные глаза.
– Вы знакомы с Гамильтоном?- спросила она.
– Нет.
– Как так! Вчера вы ощипали его в баккару. А десять минут тому назад разговаривали с ним. Плюгавенький такой… Это карманная собачонка моей мамаши: железная женщина в бархатных корсетах… Что он вам наболтал?..
Ален неопределенно покачал головой.
– Расскажите мне, мистер Пайп!.. Какую пользу может поиметь от вас Гамильтон?
– Не знаю.
– Он – подонок! Самая грязная свинья из всех, которые когда-либо рождались на земле.
У Алена затекли ноги, и он сменил положение.
– Снимите очки, я хочу видеть ваши глаза. Снимите…
Ален исполнил ее просьбу и заморгал от яркого света.
– У вас невинный взгляд. Хотите один совет? Не соглашайтесь ни на одно предложение моего отчима. Сегодня вечером я все время буду рядом с вами. Я не дам ему вас одурачить.
Ален снова надел очки.
– Я занят.
– Обманщик! Встречаемся в девять в холле «Мажестик»! Спасибо, и не опаздывайте.
Она удалялась от него уверенным шагом. Обескураженный, он с трудом дошел до бассейна и бросился в воду.
Глава 17
– Вленски, вы – осел!
– Да, мистер Фишмейер.
– Вы допустили грубейшую профессиональную ошибку!
– Я?
– Вы! Отныне ваша карьера в этом доме закончена.
– Но, мистер Фишмейер…
– Молчите! Мы переводим на счет какого-то клиента миллион сто семьдесят тысяч четыреста долларов, и вы ничего не замечаете! «Бурже» вы не нужны!
– Прошу прощения, мистер Фишмейер, но я вам сигнализировал о задолженности.
– Вы мне ничего не говорили. Никогда!
– А триста двадцать семь долларов, мистер Фишмейер! Клянусь!.. Я говорил об этом здесь, в этом кабинете.
– Триста двадцать семь долларов,- завопил Фишмейер.- Что я должен был с ними делать?
Он схватил трубку телефона, который уже давно трезвонил, и прогремел в трубку:
– Меня здесь нет!- Перевел дыхание.- У вас хватает наглости напоминать мне о трехстах двадцати семи долларах, когда из под носа уплывает больше миллиона! Пайп! Что он за человек?
Снова зазвонил телефон.
– Я же вам сказал…- закричал Фишмейер.
Вленски увидел, как неожиданно он замер и, внимательно слушая, безумно завращал глазами. Прикрыв микрофон ладонью левой руки, он сказал:
– Выйдите, Вленски! Все!.. Разговор закончен! Вон!..
– Одно только слово, мистер Фишмейер…
– Вон!..
По его побагровевшему лицу Вленски понял, что данный момент не самый лучший для продолжения разговора. Он на цыпочках подошел к двери и неслышно закрыл ее за собой.
– Как ваши дела, мистер Прэнс-Линч?- изменившимся голосом спросил Фишмейер.
– Хорошо, Абель, хорошо… Вы разговаривали с Вленски?
– Только что, мистер Прэнс-Линч.
– Мы можем рассчитывать на его молчание?
– Безусловно.
– Поступили чеки, подписанные Аленом Пайпом?
– Еще нет, мистер.
– Если это произойдет, вы знаете, что нужно делать.
– Да, мистер Прэнс-Линч: оплачивать.
– Прекрасно Абель! А теперь хорошенько слушайте меня. Вам необходимо срочно выполнить для этого клиента то, о чем я сейчас вас попрошу…
Абель Фишмейер весь обратился в слух. Через секунду от удивления у него отвисла челюсть.
К обеденному времени не осталось ни одного свободного столика, все были зарезервированы. Официанты катали между ними столики на колесиках, уставленных блюдами.
Сидя в тени, о чем-то своем болтали старушки, на вышке разминались прыгуны в воду… Теоретически находиться рядом с бассейном с обнаженной грудью было запрещено, но практически все особи женского пола от шестнадцати до пятидесяти лет и старше демострировали свои прелести. У некоторых после искусного вмешательства врачей грудь стояла под углом в девяносто градусов вне зависимости от позы, в которой находились их владелицы. Когда они лежали на спине, их сиськи, как жерла пушек, смотрели прямо в небо.
Войти незамеченным в зону бассейна было невозможно, десятки глаз устремлялись на новичка. Стеснительные заворачивались в халаты или простыни и снимали их, лишь добравшись до своего места. Другие, гордясь своим телом или, наоборот, игнорируя его изъяны, шли по керамической плитке с той же уверенностью, как если бы были одеты в вечернее платье.
Жизнь в Каннах проходила в ускоренном темпе. Встречи случались вечером, а расставания иногда уже ночью. Страсти были бурными, разочарований в любви не существовало, клятвы не признавались.
Появление Норберта в черной униформе не прошло незамеченным. Он величественно, не обращая на насмешки полуобнаженной публики никакого внимания, обошел бассейн.
– Мистер…
Он наклонился к лежавшему Алену и увидел, что тот спит.
– Мистер Пайп,- повторил он, сняв фуражку.
– Что?- встрепенулся Ален.
– Все в порядке. Я оставил вашу одежду в раздевалке и позволил себе расплатиться за ваши покупки.
– Спасибо, Норберт, спасибо.
– Мне кажется, вам не следует лежать на солнце. Почему бы вам не отдохнуть в отеле?
– Который час?
– Одиннадцать.
– Вы позволите мне окунуться в последний раз?
На лице Норберта появилась вежливая улыбка.
– Я буду ждать вас у выхода.
С тем же достоинством он проделал обратный путь через весь бассейн.
– Хэлло, мистер Пайп!
Ален увидел толстого мужчину с огромной сигарой во рту.
– Луи Гольдман,- представился толстяк.
Он схватил руку Алена и сердечно пожал ее.
