– Весьма странное предложение. Давай так и сделаем,– засмеялась она.
– А потом я поведу тебя пообедать. Почему бы не сходить в это бистро на твоем углу?
– Отлично. Это мое любимое место.
– Когда за тобой зайти, Прекрасный Ангел?
– Не надо заходить. Лучше встретимся у Фуке, на Елисейских полях. Так мы сэкономим время. Скажем, через полчаса?
– Я буду там.
Дело кончилось тем, что они оставили бесплодные попытки попасть в кинотеатр на Елисейских Полях. Одни из них были полны, перед другими стояли длинные очереди. Казалось, половине Парижа пришла в голову та же идея.
Тогда они взяли такси и поехали в один знакомый Рози кинотеатр на Левом берегу.
– Там крутят только старые фильмы,– объяснила она Гэвину, когда они забрались в такси.– И я понятия не имею, что именно у них идет сейчас. Но всегда что-нибудь стоящее.
Потом, окинув взглядом широкополую шляпу Гэвина, она сказала:
– А тебе нельзя снять эту шляпу? Я как-то не уверена, что ты мне в ней нравишься.
– Это моя маскировка,– усмехнулся он.
– Ты шутишь! Я бы тебя все равно ни с кем не спутала. И те женщины у Фуке тоже сразу тебя узнали. Я заметила, как они на тебя глазели.
– Они не глазели на меня. Нет, послушай, Рози, я серьезно. Меня никто не узнает, когда я в этой шляпе. По-моему, она шикарно выглядит. Нет?
– Мне она кажется старой и побитой молью.
Он засмеялся и в ответ стал поддразнивать ее по поводу зеленой накидки, один вид которой, по его словам, вызывал у него аллергию. Так они всю дорогу до Левого берега весело подтрунивали друг над другом. А через двадцать минут уже пробирались в зрительный зал на фильм «Касабланка». Первые десять минут они уже пропустили, но это было неважно. Каждый отлично знал этот классический фильм. Когда они уселись на своим места, Гэвин прошептал:
– Не могу дождаться, когда Боги скажет: «Из всех забегаловок всех городов всего мира она ходит только в мою». Это мои любимые кадры.
Когда фильм закончился, они отправились в бистро недалеко от дома Рози. Там было полно народу, но для Рози как для постоянной посетительницы чудесным образом нашелся столик.
– И все же тебе придется снять свою шляпу,– сказала Рози, когда они устроились на своих местах.– Я не собираюсь сидеть здесь с тобой, если ты ее не снимешь. Это невежливо. На тебя уже смотрят.
– Они будут смотреть еще больше, если я ее сниму.
– Никто здесь не собирается к тебе приставать,– сказала Рози и любезно улыбаясь, подняла глаза на знакомого ей официанта:
– Vodka avec glacons, s'il, vous plait, Marcel.[25] Потом, обращаясь к Гэвину, спросила:
– Ты будешь то же самое? Он кивнул.
– И хорошенько перемешать, s'il vous plait.[26]
Официант с любопытством уставился на него, потом, повернувшись к Рози, пробормотал:
– Oui, Madame de Montfleurie,[27]– и поспешил выполнять заказ.
– Он меня узнал,– подмигнул ей Гэвин.– Но я сниму шляпу, просто чтобы доставить тебе удовольствие.
Сняв свой головной убор, Гэвин положил его на шляпную полочку под стулом.
– Ну вот, так гораздо лучше, Гэвин. И никто не будет тебя беспокоить. Это же «La Belle France»[28] – цивилизация и все такое.
Она едва успела произнести эти слова, как к их столику приблизился смущенный молодой человек; рассыпаясь в извинениях, он протянул Гэвину клочок бумаги и на ломаном английском проговорил:
– Monsieur Амброз, могу я получить ваш автограф, s'il vous plait?
Гэвин снисходительно наклонил голову, начертал свое имя и одарил молодого человека ослепительной улыбкой.
Француз удалился, счастливо улыбаясь во весь рот.
– Только не говори, что я в этом виновата, Амброзини. А то уйду!
Он расплылся в блаженной улыбке.
Она тоже улыбнулась ему, потом, склонив голову набок, несколько мгновений изучающе смотрела на него, и в ее зеленых глазах светилось лукавство. Рози уже собиралась о чем-то спросить, но в это время подошел официант с заказанными напитками.
Увидев Гэвина без шляпы, он воскликнул:
– Ah, oui, Monsieur Ambrose! Bien sur! – и добавил по-английски: – Я думаю, это был вы.
Гэвин кивнул, слабо улыбнулся официанту и, прищурившись, посмотрел на Рози.
