прелесть солнечного света. «Одно я гарантирую, – сказала тогда бабушка. – Тебе это понравится».
И верно.
Клейтон тяжело вздохнул и пошевелился. Его пальцы задели грудь Аурелии. Показалось, что миллионы крошечных игральных фишек рассыпались у нее под кожей. Уставившись на брезентовую стенку палатки, Аурелия положила руку под голову и приказала себе спать. И даже не заметила, как заснула, пока ее не разбудил стон Вальдо.
Девушка хотела выскочить из мешка и ринуться к нему, но Клейтон прижимал ее своей тяжелой рукой. Аурелия прислушалась. Нет, Вальдо молчал. Это был порыв ветра.
Аурелии хотелось спать, и она попробовала снять с себя руку Клейтона, но неловкое движение только разбудило его. Они одновременно повернулись на другой бок и оказались лицом друг к другу. Клейтон был гол выше пояса. Аурелия не посмела посмотреть ниже, но его такие мелочи, видимо, не смущали. Пытаясь вечером ослабить корсет, она расстегнула платье, и теперь ее полные розовые груди были видны из-под сорочки; волосы растрепались во сне и беспорядочно падали ей на шею и плечи.
– Все понятно. Медведь убил меня. Я умер, и моя душа отправилась на небо, а вы – ангел, указывающий мне дорогу. – Клейтон зевнул и потянулся, заняв все свободное пространство в мешке и вынудив Аурелию лечь на спину. – Я давно хотел поцеловать ангела.
С этими словами он подложил руку ей под голову и прильнул к ее губам.
Напряжение, которое терзало Аурелию ночью, прорвалось наружу. Сегодня они оба живы, а завтра могут погибнуть в этой забытой Богом стране. Если она хочет узнать, что такое – быть с мужчиной, с этим мужчиной, то лучше узнать это сейчас. Другой возможности может не представиться.
Она обняла Клейтона за шею и прижалась к нему. Их поцелуй затянулся. Вспомнив сцену, изображенную на китайской ширме, Аурелия изогнулась и прижалась к Клейтону. И тут же почувствовала, как его язык толкается ей в рот – словно спрашивая, согласна ли она. Аурелия покорно приоткрыла губы.
Клейтон погладил ее грудь, нежно сжал пальцами и тихонько потянул ее сосок. Даже сквозь запутавшуюся у них между ног юбку, она чувствовала, как сильно он ее желает, и это вызывало восторг.
– Как я тебя хочу, – прошептал он, раздвигая коленом ее ноги. – Изнываю…
Если бы Аурелия в эту минуту умерла, то умерла бы счастливой, успев познать, что такое страсть.
Но она уперлась руками ему в грудь.
– Послушай. – Глубоко вдохнув, она попыталась укротить свою страсть. – По-моему, Вальдо просыпается.
– Да нет, это ветер.
Аурелия оттолкнула Клейтона и вылезла из спального мешка. Быстро натянула сапожки и, не зашнуровывая их, подошла к Вальдо.
– Мне следовало уделять больше внимания пациенту, чем своим…
– Плотским желаниям? – подсказал, садясь, Клейтон. – Нашим плотским желаниям.
Стараясь его не слушать, Аурелия проверила пульс Вальдо. Он был сильный и ровный.
– Ну как он? Держится? Вот и хорошо. А теперь иди сюда.
Клейтон пожирал ее жадным взглядом. Она увидела, как вздымается его обнаженная грудь, и почувствовала собственное томление. Аурелии очень хотелось сделать так, как просил Клейтон, но она только покачала головой:
– Не могу.
«Боже, я ведь предлагала ему себя, как распутная девка! Но и он хорош!» И, повернувшись спиной к Клейтону, принялась приводить в порядок свое белье. От его небритых щек грудь порозовела, и Аурелия все еще ощущала на ней прикосновение мужчины. Не в силах превозмочь себя, она представила себе, как его руки и его язык ласкают ее грудь. Аурелия закрыла глаза и вздрогнула, потом принялась торопливо застегивать платье, не замечая, что сует пуговицы не в те петли.
– Минутная слабость, – сказала она, пытаясь убедить не столько его, сколько себя. – Желание, порожденное бедой. Такое не должно было случиться. И об этом лучше забыть.
– Что ж, если можете забыть – забывайте. – Клейтон вылез из мешка и схватил свою одежду. – А я не могу.
Аурелия отвела глаза, чтобы не видеть, как он одевается, но случайно повернулась как раз в ту минуту, когда Клейтон застегивал брюки. Бросив на девушку негодующий взгляд, он сказал:
– Одно мне ясно. Больше я здесь не останусь. Еще одну ночь в этом спальном мешке я не выдержу.
– Неужели вы совсем не в состоянии контролировать свои… аппетиты? – спросила она.
– Нет!
Клейтон поднял полог палатки.
– Куда вы идете?
– Наружу! Хочу поваляться в снегу. Аурелия смотрела вслед, с сожалением думая о том, как она была бы счастлива, если бы Клейтона возбудили ее женские чары. Но девушка знала, что никаких чар у нее нет. Зато появилось в избытке постыдное вожделение. И горечь одиночества.
– Черт! – пробурчал Клейтон, почувствовав, как в лицо ему хлестнул морозный ветер.
Такой опустошенности у него еще никто не вызывал…
Он вспомнил нескольких женщин, с кем бывал после смерти Мэри. Ни одна из них так не распаляла его.
